К оглавлению
	Глава 13. И снова мир! Утрехтский договор (1709-1714). Почему Джеймс Френсис Стюарт не стал Яковом VIII/III.

Война за испанское наследство шла полным ходом, истощая ресурсы - и живой силы, и бюджетные. Пора бы уже было подумать об очередном мире... чтобы спокойно готовиться к следущей войне. Но в Англии за власть прочно уцепились виги, ставленники финансовых и промышленных магнатов, для которых война что мать родная: они наживались на военных поставках и лелеяли мечту о разделе европейского рынка сбыта в свою пользу.

Благодаря хорошо налаженной системе пропаганды на парламентских выборах 1708 года виги получили большинство в Палате общин и радостно потирали руки, предвкушая будущие барыши. Им было наплевать, что широкие народные массы в Англии, уставшие от бесконечной войны, хотели бы мирно и спокойно плодиться и зарабатывать себе на хлеб насущный. Но миром правят деньги, тогда это были деньги вигов.

Однако, не всё коту масленица. Вот и во властных, к тому времени уже британских, структурах случился политический переворот. В 1710 году вигские внутрипартийные склоки, усталость королевы Анны от войны, её растущая неприязнь к своим бывшим фаворитам герцогу и герцогине Мальборо и вигам в целом сыграли на руку Роберту Харли, графу Оксфорду (Robert Harley, 1st Earl of Oxford). Некогда он подвизался к вигам. Но очутившись при дворе, Оксфорд сумел войти в доверие к королеве и умудрился склонить её величество к отставке вигского правительства.

хитрый тори-политик граф Оксфорд

В том ему сильно помогла первая королевская фрейлина по имени Абигаль, с 1707 года Машам (Abigail Masham), также имевшая огромное влияние на королеву Анну и испытывавшая проякобитские симпатии, хотя и была бедной кузиной герцогини Мальборо. Именно последняя сделал из Абигаль человека и со временем приставила фрейлиной к своей подруге принцессе, а затем и королеве Анне, о чём позже, надо полагать, сильно пожалела. Герцогиня не догадывалась, что Абигаль была ещё и кузиной Роберта Харли. Без родственных связей в придворной политике никуда. В отличие от вигской герцогини Абигаль открыто проявляла свои симпатии к тори. Одним словом, королева Анна души в ней не чаяла.

На память приходит старая мосфильмовская лента 1979 года "Стакан воды" с Кириллом Лавровым в роли Болинброка и Натальей Белохвостиковой в роли королевы Анны. Фильм интересный, хотя исторических неточностей там с три короба.

Возвращаемся к нашему дворцовому перевороту. Итак, в итоге королева раздала министерские портфели тори-политикам, назначив государственным секретарём молодого, но ушлого Кирилла Лаврова... о, пардон, Генри Сент-Джона конечно (Henry St John, 1st Viscount Bolingbroke), тяготевшего к якобитам. А Харли, хотя и получил лишь пост секретаря казначейства, но фактически именно он являлся главой правительства.

молодой, но ушлый Болинброк... на Лаврова явно не похож

Несмотря на то, что на смену вигам пришла "партия мира", быстро закончить войну для тори представлялось невозможным. Во-первых, стоило опасаться вигов из банка Англии, которые запросто могли устроить правительству кредитный кризис. А во-вторых, евросоюзники резонно опасались сепаратных англо-французских переговоров. А потому тори-правительству приходилось до поры до времени продолжать военные действия. Ну, ещё и для упрочнения позиций на будущих переговорах о послевоенном устройстве.

А Франция-то уже давно созрела для мирных переговоров. Там тоже дела были не ахти какие. Зима 1709 года во Франции выдалась чересчур суровая, урожай был никудышный, население голодало, морская блокада препятствовала торговле и улучшению положения. А потому ещё в мае 1709 года Людовик послал своего министра иностранных дел де Торси в Гаагу договариваться. Но английское правительство, тогда ещё вигское, настаивало на отказе Филиппа V от испанского престола, на что Людовик пойти ну никак не мог, ибо это де факто означало бы его капитуляцию. Поэтому из этой попытки так ничего путного и не вышло.

А вот когда в следующем году к власти в Британии пришли тори, переговорное дело сдвинулось с мёртвой точки. Поначалу всё делалось тайком между Францией и Англией, на неофициальном уровне. Французов в Лондоне представлял закулисный посредник аббат Франсуа Голтьер (Abbè Francois Gaultier), доверенное лицо французского министра иностранных дел де Торси.

аббат-закулисник

Англичан же в Париже поручили представлять графу Джерси (Edward Villiers, 1st Earl of Jersey), бывшему политику, а теперь якобиту.

граф-закулисник

Он представлял Англию на мирных переговорах в Рисвике ещё в 1696 году, потом был послом в Гааге и Париже и занимал другие государственные должности. В 1704 году с подачи вигов королева Анна освободила его от госслужбы и Джерси сразу переметнулся в лагерь якобитов. И вот именно его в 1710 году тори и подключили к тайным переговорам с Парижем. Однако в августе 1711 года он, увы, приказал долго жить.

Но на подходе у тори уже был новый проверенный тайный переговорщик с большим опытом закулисья: Мэтью Приор (Matthew Prior), который теперь стал постоянно наведываться в Париж и встречаться там с нужными людишками из Версаля. Об этом поэте и маэстро тайной дипломатии уже рассказывалось в одной из предыдущих глав.

маэстро закулисья

В Англии тори прибегли к антивоенной пропаганде против политики вигов, для чего подключили Джонатана Свифта. Даже Даниель Дефо, главный пропагандист вигов, стал вдруг склоняться к мирным переговорам. Так что, авторы "Путешествий Гулливера" и "Робинзона Крузо" не чурались зарабатывать на жизнь и политическими памфлетами.

Уже в октябре 1710 года были подписаны "Предварительные Положения" (Preliminary Articles). Англии оставалось лишь убедить союзников, что она и сделала, хотя и с большим трудом. Вместо Мальборо главнокомандующим группой английских войск в Европе назначили герцога Ормондского (James Butler, 2nd Duke of Ormonde), тори-ирландца.

ирландец, тори, генерал

Одновременно с этим в Британии стали расти про-якобитские настроения. Даже некоторые члены из тори-правительства принялись заигрывать с Людовиком, намекая по дипломатическим каналам, что якобы готовы после смерти Анны вернуть на трон Якова Стюарта.

Так или иначе, в итоге всех этих тайных встреч и посиделок в январе 1712 года в нидерландском городке Утрехт (Utrecht) открылись уже официальные мирные переговоры.

Вот в этом домике прелестном В голландском городе Утрехте Однажды Лебедь, Рак, да Щука О мире речь вести решили

Они длились долго и натужно. Больше года. А куда спешить? Командировочные приличные. Компания весёлая.

Договариваться, договариваться и ещё раз договариваться...

В первые месяцы того года у французского короля поумирала куча наследников, и в итоге у Людовика XIV, помимо внука короля Испании Филипа V, остался единственный прямой наследник - правнук крошка Луи. Филиппу, ради успеха мирных переговоров, пришлось выбирать: либо отказаться от Испании и ждать смерти Луи, чтобы затем стать королём Франции; либо отказаться от претензий на французский трон и остаться королём Испании. Филипп посчитал, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, и выбрал вторую опцию.

Военные действия тем временем приутихли, хотя и не до конца. Ормонд получил приказ не сражаться против французских войск. В августе 1712 года Британия, Франция, Испания и Савойя договорились о приостановке военных действий, для чего Сент-Джону пришлось скатать в Париж.

Одно из требований англичан к Людовику состояло в высылке Якова из Франции. Ибо смутные намёки некоторых тори-политиков на возможную реставрацию отнюдь не означали, что Британия готова была с распростёртыми объятиями принять блудного сына Якова Стюарта.

И вот в начале 1713 года Мэтью Приор в Париже уговорил Якова, дабы не раздражать англичан и не создавать трудностей Людовику, перебраться в Лотарингию, где герцог Леопольд милостиво выделил Якову один из своих замков в качестве резиденции.

В итоге 11 апреля 1713 года в Утрехте были таки подписаны договоры между Францией и Британией, Пруссией, Савойей, Португалией и Голландской республикой. Кроме прочего, Людовик признал протестантское наследование в Англии и обязался не дозволить Якову возвратиться в Англию.

Халява кончилась, господа! Ставим автографы.

Очутившиеся теперь в оппозиции виги, завсегда ратовавшие за войну, свою кормилицу, теперь весьма опечалились и злоехидно называли заключённый договор по имени переговорщика – "мир Мэтти" ("Matt’s peace").

Несмотря на обещания Людовика, первый после заключения мирного договора французский посол в Лондоне Ибервиль (Charles-François d'Iberville, marquis de La Bonde) получил задание от начальства узнать в Англии желание тори насчёт реставрации Якова. Вдобавок в ноябре Людовик заслал в Англию ещё и герцога Омонта (3rd duc de Aumont), дабы узнать расстановку сил в Британи. Омонт покрутился, повертелся и сообщил своим, что из-за разногласий между вигами и тори, среди последних якобы появились сторонники Якова, но "каждый боится заявлять об этом, дабы не потерять имущество и голову".

Ну а в английской провинции фактически самое большее, на что могли сподобиться местные "якобиты" и что они делали, надо сказать, с преогромным удовольствием, так это во время своих увеселительных вечерних посиделок поднимать тосты за "короля за морем" (King over the water). Королева Анна тоже расслабилась. Войне-то капут. Можно и стишки послушать, и винца глотнуть.

Впрочем, чрезмерное расслабление вредно для здоровья. Вот и королева Анна в конце 1713 года серьёзно заболела, и тут уж всем стало ясно, что она долго не протянет. В английском парламенте и соответственно в политике к тому времени уже несколько лет как доминировали тори. Видя, к чему дело клонится, и испугавшись за свою судьбу, теперь уже все они были не прочь, чтобы после Анны престол занял её братишка Джеймс Фрэнсис Стюарт, то бишь наш Яков. В этом случае тори остались бы у власти. Но вот незадача – Яков был католиком. А по закону ("Акт о престолонаследии 1701 года"), английским монархом не мог быть католик, даже будь он Стюартом в квадрате. И английские тори-политики принялись всеми правдами и неправдами уговаривать Якова переформатироваться в протестантскую веру, обещая ему взамен британский престол.

Несмотря на то, что дохтур прописал её величеству 5 чашек шоколада в день, потом продал свой рецепт братьям Кэдберри, а те основали шоколадную империю, королеве Анне в начале 1714 года стало совсем худо.

Континентальные якобиты было зашевелились. Однако Яков почему-то не поддержал их оптимизма и упрямо не желал ни в какую отказываться от католической веры. Да кто бы ему позволил? Ну, во-первых, к тому времени уже уставший от войны и желавший спокойной старости Людовик, не желая раздражать Англию, с которой только что заключилмир, и понимая бесперспективность Якова-католика воссесть на британском престоле и получив доклад о царящем среди сен-жерменских якобитов оживлении, немедля написал Якову письмо, где указал, что самая большая помощь, на которую тот мог рассчитывать от французского короля, так это самые лучшие пожелания, и напомнил, что Яков не должен и носа казать в Париже.

В Лондоне не желали короля Якова-католика, но могли бы принять короля Якова-протестанта... при определённом раскладе. А в Париже не желали английского короля Якова-протестанта, но были бы рады королю Якову-католику... хотя понимали нереальность такого исхода. В той патовой ситуации Людовику выгодней было держать под рукой претендента Якова, дабы в случае чего вновь разыграть якобитскую карту. Ватикан, другой покровитель Якова Стюарта, придерживался той же позиции. Да и сам Яков, будучи пешкой в игре королей и к тому же меланхоличный и склонный к депрессии человек, предпочитал беспечно проводить время в европейских замках, развлекаясь с подружками, нежели ввязываться в политические разборки в Британии и на континенте. Королём его признавали лишь якобиты. А для остальных он был лишь Джеймс Френсис Эдвард Стюарт. Иногда добавляли слово "Претендент".