БЕЗ РЕКЛАМЫ здесь => knightswood.ru

Мария Стюарт
или сказ о том, как Марья-чаровница за царствами ходила

1. Шотландский детский сад / содержание предыдущей серии
2. Французский лицей / как можно быстро превратиться в шикарную француженку
3. Замужем за дофином / как в 15 лет выскочить замуж
4. Королева Франции / как в 16 лет стать дважды королевой и при этом разучиться думать
5. Опять не замужем / как стать вдовой в 18 лет и остаться целомудренной
6. Дан приказ ему на запад / снова в Шотландию работать королевой
7. Непыльная королевская работёнка / светить всегда, светить везде
8. Мечта на всю жизнь / политика дело тонкое
9. Ловля на живца / как католическая королева искореняет католиков
10. Упражнение в политике / воздыхатели не переводятся
11. А может, замуж? / было бы за кого
12. И всё же Дарнли - в мужья / а Давида Риццио - в лучшие друзья
13. Загонный Рейд / муж и жена - одна сатана
14. На сносях Маша и истерик папаша / Давид Риццио - третий лишний
15. А может, развод и девичья фамилия? / Дарнли никому не нужен
16. Появление Змея Горыныча / кошмар на улице Вязов-Кёрк-о-Филд
17. Отличный взлёт и неудачная посадка Змея Горыныча / всё могут короли ла-ла-ла
18. Конец Змея Горыныча / доадмиралился и доматросился
19. Царицу в темницу / за что боролась, на то и напоролась
20. Отреклася / импичмент по-шотландски
21. Свободу Маше! / игра в жмурки-прятки-догонялки
22. Гостеприимство по-английски / из огня да в полымя
23. Провокации по-английски / католяку на гиляку
24. Последний акт / Finite la comedia
Эпитафия

Не хотелось бы подробно повторяться про рождение-крещение, папу-маму - об этом изложено в предыдущей статье исторического раздела - "Мари де Гиз, королева и регент, реформация в Шотландии". Но, по-хорошему, с позиции сценариста надо бы вкратце передать содержание предыдущей серии в части, которая касается нашей королевы. Итак,

крещение Маши, худ. И.Е.Локхарт

и вот родили Джеймс (ник Яков) V Шотландский и его королева Мари де Гиз из дома Лотарингского малышку-принцессу. И впервые увидала она божий свет в замке Линлитгоу (Linlithgow) в студёную зимнюю пору, декабря то ли 7 то ли 8, года 1542 от Рождества Христова.

Через недельку батюшка её король приказал долго жить, и потому малютка Маша в мгновенье ока превратилась в королеву всея Шотландии Марию Стюарт, ибо, хотя папа её и наплодил нескольких отпрысков, но Маша была единственным ребёнком Джеймса V, появившимся на свет как положено - от законной жены. Паче того, она приходилась правнучкой королю аглицкому Генри VII и могла даже, пожелай она того всей душой своей, замахнуться со временем на английскую корону.

Матушка её, царица-мать Мари де Гиз, уроженка земли французской, стояла горой незыблемой за упрочнение давнишнего, явившегося на свет аж в незапамятном 1295 году "Старого Союза" (Auld Alliance) между Францией и Шотландией.

А в то время злющий кинг английский Генри VIII спал и видел как-бы ослабить влияние французское в северном королевстве и связать соседа по рукам и ногам узами крепкими - конечно, дружбы нерушимой. И для того он задумал женить на Маше своего наследника - принца Эдика, бывшего на пяток годков старше своей мыслимой суженой. С этой-то целью чиновники аглицкие взятками богатыми и посулами лживыми охмурили и уговорили многих из числа знати шотландской, особенно же тех из них, кто полонён был в битве злосчастной у Солвей-Мосс (Solway Moss). А больше всего старались лорды аглицкие перетянуть на свою сторону регента шотландского Джеймса Гамильтона, графа Аррана, человека алчного и непостоянного. В сём добились они успеха немалого, и 01.07.1543 подписаны были Гринвические Соглашения, по которым маленькая Маша, шотландская королева, когда ей исполнится одиннадцать годков, должна была бы пойти под венец с Эдиком, сыном короля английского.

Однако же королеве-матери Мари де Гиз удалось сплотить коалицию профранцузскую и в конце года добиться от парламента шотландского аннулирования Соглашения Гринвического. В том во многом ей подсобили деньги и оружие французское. Когда же 09.09.1544 в замке Стёрлинга в возрасте 8 месяцев короновали восьмимесячную Машу, вся знать разумела уже, что не свершиться никогда Гринвическому Договору.

Дюже рассерчал тогда король английский и весной 1544 года, дабы наставить на путь истинный неразумных шотландцев, направил к ним армию карательную, и началась война восьмилетняя, то затухая, то разгораясь с новою силой, ибо Англия ненасытная вела кампанию ещё и с Францией.

Как стал к концу подходить год 1547, договорилась Мари де Гиз с соплеменниками своими французскими и порешили они устроить брак дочки её Маши Стюарт с дофином Франсуа Валуа, сыном французского короля Генриха II. Регенту шотландскому графу Аррану, дабы не артачился, посулили герцогство французское Шательро, и согласился на такое замужество регент.

Почитай все годы младенческие провела Маша за стенами крепкими замка Стёрлинг и под опекой мамок да нянек. И лишь когда разбили англичане ненавистные рать шотландскую в битве у Пинки-Клюх в сентябре месяце, году 1547, сокрыли балунью на три недельки в аббатстве старом, которое Инхмахоум (Inchmahoum) прозывалося и на острове посреди озера Ментейт (Menteith) стояло.

няша Маша

А как стала в 1548 году весна приближаться, привезли младую королеву в замок Дамбартон, что недалече от Глазго в устье Клайда на высокой скале стоял.

высоко на утёсе стоял замок Дамбартон

Туда же вскорости прибыл и флот французский, над которым начальствовал адмирал Вильганон (Nicolas de Villegagnon). А 07.08.1548 на галеру французскую королевскую "Royal" посадили Машу Стюарт и четырёх других девочек кровей благородных - все её равнолетки и тоже Машами называлися и фамилии их были Битон, Сэтон, Флеминг и Линвингстоун (Beaton, Seton, Fleming и Livingston).

командир Машиных нянек леди Джэнет Флеминг, в девичестве Стюарт

А мама Маши Ливингстон, леди Джэнет (Janet, Lady Fleming) за ними всеми присматривала и над няньками командовала. Отправлялись также в свите королевской в землю французскую и великовозрастные путники. Были средь них королевы братья единокровные - незаконнорожденные сыны Джеймса V: старший лорд Джеймс Стюарт и два младших. И были там ещё 30 человек знатных в свите и много дворян французских, за невестой приехавших. Миновали с юга Англию корабли французские и 15.08.1548 счастливо достигли берегов Бретани и пристали к тверди земной, по всему вероятию, в порту Роскоф (Roscoff).

Но всё то - присказка, не сказка, а сказка будет впереди.

Французский лицей / как можно быстро превратиться в шикарную француженку

И вот, выгрузив детский сад во Франции, Вильганон доверху забил галеры оружием и снаряжением и отправился с этим карго в обратный рейс к шотландским берегам, дабы подсобить королеве-матери в её нелёгкой борьбе с английскими захватчиками. А маленькая Маша со свитой продолжила торжественное шествие вглубь Франции, начав по ходу дела изучать французский язык и одновременно с успехом забывать шотландский. По неизменно дороге собирались толпы зевак, дабы поглазеть на свою будущую королеву, хотя она и была ещё от вершка два вершка.

Семейка Гизов сразу бросила в бой тяжёлую артиллерию в лице бабушки нашей Маши, Антуанетты Бурбон, которая взяла внучку под свою опеку, принялась учить девочку уму-разуму и по-всякому капать ей на почти шестилетние мозги - ведь той предстояло своими слабыми ручками поднять Гизов ещё ближе к власти в королевстве.

любящая бабушка Антуаннета

При французском дворе Машу баловали по полной программе: отдавали ей королевские почести (она ведь и в самом деле была королевой!), парчовый балдахин с её гербами висел над детским креслом, а возможно, гербами был украшен и её горшок, слуги преклоняли колена в её присутствии и пятились, отходя прочь. Французский король Генрих де Валуа делал всё, дабы никто не вздумал забыть о королевском ранге его будущей невестки, а также не терпелось ему поскорее сделать из шотландской королевы настоящую француженку. Четырёх её Маш специально послали на ускоренные курсы французского языка при монастыре в Пуасси, после чего всем подружкам, включая и Машу, при посторонних разрешили гутарить лишь по-французски.

директор лицея Генрих II Валуа

Воспитанием Марии король поручил заняться своей фаворитке - Диане де Пуатье, которая, будучи неглупого десятка, сразу подружилась с девочкой и просвещала ту по дамской части. Намётанным глазом Диана сразу узрела в Маше Стюарт будущую красотку и прилагала все усилмя, дабы Маша и впрямь превратилась в неотразимую прелестницу.

главная воспитательница Диана де Пуатье

А вот её женишок-то Франциск де Валуа, в отличие от живой, весёлой и общительной Маши, обаятельной и высокорослой красавы, был хилым и болезненным мальчиком, застенчивым и немножко заторможенным, намного ниже росточком своей невесты и слегка прихрамывающим. Однако дети, похоже, неплохо ладили друг с другом, отчасти благодаря огромному педагогическому таланту Дианы де Пуатье, учившей Машу как правильно вести себя с мальчиками, сначала маленькими а потом и большими.

Машин жених

В общем, Мария постепенно становилась красивой юной француженкой, будучи при этом шотландской королевой и успешно забывая о своём далёком и суровом королевстве. Штат её двора претерпевал ротацию - шотландцев мало-помалу заменяли на французов. Лишь леди Флеминг до поры до времени неизменно оставалась гувернанткой Марии Стюарт, начальницей надо всеми её служанками - по той простой причине, что частенько спала с королём Генрихом. Это не доставляло особой радости ни королеве Екатерину Медичи, ни Диане, они даже на некоторое время объединились... Но однажды леди Флеминг, по доброй шотландской привычке хлебнув лишнего, при всём дворе заявила, что она безумно счастлива, ибо залетела от короля Франции. В итоге болтливую шотландку, получившую к тому времени кличку la Belle Écossaise, отослали на родину, а для Маши пришлось придумывать какие-то извороты, почему ей заменили гувернантку.

В 1550 году упокоилспя дед Маши - Клод герцог де Гиз, и вместо него герцогом стал дядя нашей девочки Франсуа де Гиз. Изменения в семействе привели во Францию шотландскую королеву-мать Мари де Гиз. Впрочем, то был лишь повод. Мари по зарез нужна была поддержка французского короля - военная и финансовая - в борьбе с прорастающими зёрнами протестантизма в Шотландии и неумолимым желанием Англии насадить свои порядки в северном королевстве. Почти год дочка могла наслаждаться общением с мамой. Несмотря на то, что Мари де Гиз была женщиной видной, но для всех было очевидно, что дочка маму перещеголяет. Красотка уже была не по годам высокой, обворожительной, блистала нарядами от кутюр и стразами всех сортов.

гарна дивчина

Именно в это время и случился карамболь. Некто Роберт Стюарт, лучник шотландской гвардии при французском дворе, оказался засланным казачком. На самом деле он был взят в плен французами в 1546 году после осады епископского замка в Сент-Эндрюсе, изменил имя, вступил в шотландскую гвардию и теперь имел доступ в королевские покои в Амбуазе. И, вроде бы, именно он попытался отравить еду маленькой королевы. Заговор раскрыли, а наш казачок бежал в Англию, однако его депортировали обратно во Францию, где допрашивали с пристрастием и в итоге казнили. Подробностей этого тёмного дела известно очень мало. Всё держалось в строжайшей секретности. Вероятно, там была замешана большая политика. Короче, все концы в воду, и сегодня можно лишь гадать на кофейной гуще, кто был заказчиком.

Когда Мари де Гиз засобиралась домой, её сын от первого брака с герцогом Лонгвилльским Франсуа и сводный брат Маши неожиданно умер в самом расцвете юношества, в 15 лет. Убитая горем мать хотела было остаться во Франции, но чувство долга заставило её покинуть Францию, пролив океан слёз при расставании с Машей, как будто она знала, что им уже не суждено свидеться...

Житуха во Франции для Маши была сплошная малина. Постоянные развлечения и забавы, детские игры с аниматорами, утренники, турпоездки от одного роскошного шато в другой - в зависимости от сезона. Одни только названия - Шамбор, Фонтебло, Ане - говорят за себя. Но больше времени, конечно, она обитали под кровом шикарного Сен-Жерменского дворца. Гардероб у неё был почище многих европейских королев: десятки платьев, меха, шляпки - всё от кутюр. И весь этот ворох возили за ней из дворца во дворец. Немало времени Маша проводила вместе с дофином, играя, гуляя, катаясь на лошадях - всё под бдительным присмотром вооружённой охраны и кучи фрейлин. В общем, весёлое и беззаботное детство. Ну ещё бы, когда тебя обхаживает собственный двор в три сотни слуг всякого рода - от поваров и докторов до поэтов и шутов.

Главный кампус лицея - дворец Фонтебло

Разумеется, Машу также пичкали всякими знаниями и обучали разным премудростям. Помимо великого и могучего французского, который стал ей практически родным, вытеснив шотландский на задворки памяти, девочка гутарила на испанском и итальянском без словаря, а вот с языками учёности - латынью и греческим - дело было хуже, поскольку к наукам у Маши особой тяги не наблюдалось. А вот поэзию она полюбила, причём, не классическую - латинскую и греческую, а новомодную французскую, в которой льстецы-рифмоплёты без устали расхваливали нашу красотку. Также Маша выучилась дрынькать на гитаре и, как любой женщине того времени, ей пришлось поднатореть в шитье и вязании, а также в готовке мадамской стряпни - варенья, засахаренных фруктов, сладких пирогов.

Ближе к январю 1554 года в возрасте 11 лет и 1 день Марию признали совершеннолетней, и она выбрала себе опекунов: дяди герцог де Гиз и кардинал Лотарингский и французский король - конечно, по совету этих самых опекунов. Генрих тем временем не преминул поддержать Мари де Гиз, которая в апреле сместила Шательро с поста регента в Шотландии. А Гизы всё выше и выше поднимались к власти.

01.01.1558 герцог де Гиз, Машин дядя, во главе французской армии отобрал у англичан - ура! - их последний оплот на другом берегу Ла Манша - город Кале. Дело оставалось теперь за малым - заключением брака племянницы с дофином. Всё к тому и шло. Мари де Гиз прислала во Францию делегацию из 9 человечков, включая сводного брата Маши - лорда Джеймса Стюарта, для согласования всех пунктов брачного договора, чтобы всё было как у людей. Хотя все члены той миссии и были протестантами, они предвкушали предстоящий брак в надежде, что Мария никогда больше не вернётся в Шотландию и не будет мешать им спокойно править в стране. Хотя уже сходу шотландцы испытали неимоверный шок, ибо во главе французской делегации на переговорах стояла... Диана де Пуатье, фаворитка Генриха II. Теперь понятно вам, кто всем ворочает во Франции? Короли, герцоги, кардиналы? Ничего подобного! Фаворитки, или иначе - любовницы.

В том брачном договоре помимо всего прочего говорилось, что Франциск становился королём Шотландии, а после смерти его отца - ещё и королём Франции, и что тогда все шотландцы превращались бы в натурализованных французов и наоборот - французы в натурализованных шотландцев, что править в Шотландии пока оставалась Мари де Гиз, мать Маши. Сама же невеста тем временем находилась в Фонтебло, где под чутким руководством будущей свекрови, то бишь Екатерины Медичи, готовилась к свадебным торжествам.

в 16 лет

Но не только этим была занята юная девица. 04.04.1558 года Мария в тайне от своих соотечественников подписала три документа, известные как договор Фонтебло. Главный документ "Дар Марии Стюарт королю Генриху II" завещал французскому королю в случае смерти бездетной Марии все её владения, то есть всю Шотландию в первую очередь. Во втором аналогичном документе говорилось, что в том же случае Шотландия должна была выплачивать французскому королю доходы до тех пор, пока сумма не составит миллион ливров золотом (фактически тогда Шотландии грозил дефолт). Ну, и третьим документом Маша отменяла все прочие указы, противоречившие первым двум. Таким образом, Марья-царевна в пятнадцать лет с подачки дядей Гизов завещала своё королевство в полную собственность Франции. То ли она думала только о свадьбе, то ли ещё о чём, но дело было обстряпано как надо. И пока шотландские делегаты скрупулёзно, по пунктикам обсуждали брачный договор, юная королева тремя росчерками пера завещала своё королевство Франции. Да и вряд ли вообще у неё было в мыслях когда-либо вернуться в ту северную, холодную и дождливую страну. Она ведь собиралась стать королевой великой и процветающей Франции!

Через пару недель, то бишь в апреле 1558 года, в Париже состоялась самая шикарная в Европе свадьба - свадьба блестящей, статной юной красавицы и невысокого, кривобокого, заикающегося дофина, который к тому же вряд ли был способен к оплодотворению. Маша, правда, любила своего мужа, но любила скорее по-детски, как старшая сестра. В Эдинбурге также отметили эту свадьбу - одним выстрелом из пушки "Mons Peg". Девять шотландских лордов-посланников направились домой, при этом четверо по дороге то ли руки не помыли перед едой, то ли съели что-то не то, в результате они отравились и отдали богу душу.

В ноябре того же года, поправив пяток лет и благочестиво отправив на тот свет несколько тысяч протестантов, скончалась королева Англии Мария Тюдор. И на посту N1 её сменила сводная сестра Елизавета Тюдор. От Марии Стюарт он отличалась как небо и земля. Детство Маши было радостным и безоблачным. Елизавета же испытала немало бедствий, смертельных угроз и успела познакомиться с Тауэром, короче, была научена горьким опытом. Экстерьер Маши также всегда оставался предметом тайной зависти её кузины. Однако, с восхождением на английский трон Елизаветы мало-помалу начались беды Маши.

Да, с таким драконом шутки плохи

Генрих II провозгласил Елизавету незаконнорожденной, ибо папа признал незаконным развод Генри VIII с матерью Елизаветы, предыдущей до Анны Болейн его женой. А следующим по крови наследником на английский трон была - ну, конечно! - наша Маша, будучи вполне законной правнучкой Генри VI. Французская пропаганда с подачки короля и Гизов провозгласила Марию королевой Шотландии, Англии и Ирландии, в герб ей добавили символы этих стран. Наверняка, Марию об этом никто даже и не спрашивал - всё решали её тесть французский король и дяди Гизы. Про мнение обо всём этом Елизаветы говорить не имеет смысла.

В апреле 1559 года было заключёно мирное соглашение в Като-Камбрези (Cateau-Cambrésis) между Англией, Францией и Испанией, ибо всей этой троице надо было отдохнуть от войны, набраться сил и нарожать новых солдат для будущей славной бойни. Маша и её муж подписали этот договор, уже не упоминавший о претензиях Марии на английский престол. Потом на официальном уровне про эти претензии больше никогда особо не вспоминали. Тем не менее они оставались неразорвавшейся бомбой, ибо английские католики по большей своей части всегда считали Марию Стюарт законной наследницей английского трона в отличие от "узурпировавшей" его, по их мнению, Елизаветы Тюдор. Однако сама Мария всегда, до конца жизни называла Елизавету "нашей доброй кузиной". По той причине, что Маша периодически плохо себя чувствовала, начали циркулировать слухи, что она якобы не жилец. Елизавета Английская была этому только рада, ибо она наивная не знала ничего о тайных договорах-завещаниях, подписанных шотландской королевой, и надеялась прибрать Шотландию к рукам, если соперницы не станет.

Тем временем дяди Гизы в ходе упорной политической борьбы были отодвинуты от власти коннетаблем Монморанси, а во Франции состоялись две династические свадьбы, в приготовлении к котором Маша находила, пожалуй, главное удовольствие в это время. Первая была свадьба её лучшей подружки, дочери Генриха II Елизаветы и испанского короля Филиппа II, причём, поскольку "испанские короли за невестами не ездят", то жениха представлял принц Альба, который, согласно моде того времени, поставил свою голую костлявую ногу на кровать с распростёртой невестой и дело было сделано. Несколькими днями позже сестра Генриха II 36-летняя Маргарита вышла замуж за герцога Савойского. И как всегда, последовали многодневные празднества, рыцарские турниры, шоу артистов, от которых Маша была просто без ума.

И тут случилось страшное несчастье. Король Генрих II также принимал участие в турнире. И во время спарринга с графом Монтгомери от удара о доспехи короля копьё графа сломалось и его щепки застряли в бедной головушке нашего Генриха. Через несколько дней, 10.07.1559, король Франции испустил дух, и - Король умер! Да здравствует король! - в этот миг Мария стала французской королевой...

И тут открылся полный простор для деятельности дядям Гизам, герцогу и кардиналу. Они провели спецоперацию и установили полный контроль над юным и тормозным королём Франциском II - во многом благодаря тому, что королевой теперь была их племянница Маша, - расставили на ключевых постах своих людишек. И как всегда бывает в таких случаях, начался передел собственности - делёж владений и королевских драгоценностей. Разумеется, при этом сторонники Гизов богатели. Монморанси остался не у дел. Диана де Пуатье удалилась в замок Анн, а королева-мать Екатерина Медичи ушла в тень.

дядя Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз	дядя Луи I Лотарингский, кардинал де Гиз

Дяди сделали всё, дабы Маша мнила себя настоящей королевой. Министры и придворные перед ней заискивали, поэты и музыканты посвящали ей свои творения. Шестнадцатилетняя красавица-королева ни в чём не знала отказа. У кого от такой жизни не закружится голова! А что до государства, то Мария с Франциском лишь подписывали "правильные", с точки зрения Гизов, документы, не особо задумываясь об их содержании. Юный король не очень ладил с головой, а королева полностью доверяла своим дядям, которые таким образом фактически и правили Францией. При этом Машу приучили всегда использовать титул: "Мария, Божьей милостью, королева Франции, Шотландии, Англии и Ирландии". Не слабо...

А в Шотландии в начале 1560 года началось вооружённое противостояние между королевой-матерью Мари де Гиз, поддерживавшейся французскими отрядами, и протестантскими Лордами Конгрегации, которым пособляла Елизавета Английская. Герцог де Гиз написал своей сестре, нарочито прося якобы вывести французские войска из Шотландии, а Маша уверяла английского посла Трокмортона (Nicholas Throckmorton), что будет своей кузине самой лучшей соседкой.

Английский посол Трокмортон

Однако Елизавета I хорошо училась в школе политиканства и прекрасно знала, что в геополитике никому верить нельзя, а потому и не повелась. Вместо этого она потребовала от Маши, чтобы та прекратила наконец использовать английский герб на своём щите, чтобы ко 2-у апреля все французские войска были отправлены домой и чтобы все менеджеры-французишки были отстранены от государственных должностей в Шотландии.

А тут и во Франции началась смута. Французы, недовольные властью Гизов, объединились под знамёна гугенотов, т.е. французских протестантов, и принялись злоумышлять против Гизов. Но заговор раскрыли и сотни подпольщиков казнили: самых знатных - на эшафоте, середнячков - на осине, а прочую мелюзгу - партиями по большим мешкам и в речку - для французского Ренессанса это нормально. Королева Маша всё это мило созерцала и конечно ужасалась, однако дяди, которым племянница всецело доверяла, твёрдо говорили: "так надо для блага королевства и католической веры". Герцог де Конде призвал было короля к терпимости и милосердию по отношению к гугенотам, но, по совету сердобольных Гизов, Франциск II повелел взять Конде под стражу и того самого приговорили к смерти.

А большая политика продолжалась. Испания мандражировала из-за укрепления северного соседа, и католик Филипп II Испанский был бы не прочь, чтобы Елизавета I Английская подсобила шотландским протестантам, Лордам Конгрегации, сместить с регентства католичку Мари де Гиз и спустила бы чуть тем самым шины у оного семейства.

И эта большая политика вдребезги разгрохала счастливый мирок девочки Маши, которая вдруг увидала вокруг себя тысячи смертей, осознала нависшую над мамой и её, Маши, королевством опасность. И наконец-то до нашей красотки стало доходить, что на этой большой шахматной доске она была отнюдь не королевой, а пешкой, которой по-гроссмейстерски двигали её дяди. Всю весну 1560 года Маша лила горькие слёзы, чему выучилась на славу, как хороший комедиант-трагик, и что неплохо использовала в последующие годы.

10.06.1560 умерла её мама, Мари де Гиз, и Маша спикетировала в ужасную депрессию. 06.07.1560 был подписан англо-шотландский Эдинбургский договор, согласно которому все французские вооружённые формирования выводились из Шотландии в места постоянной дислокации, а Мария Стюарт и Францицск II отказывались от всех претензий на английский трон, ну, и так далее... Машу этот унизительный договор, похоже, сильно задел, она взъерепенилась, закапризничала и не стала сходу его ратифицировать.

В ноябре забюллетенил Машин муж Франциск, и тут до всех дошло наконец, что он не жилец и что время Гизов прошло. Все женины ухаживания оказались напрасны и 05.12.1560 года в возрасте 18 лет Маша впервые стала вдовой - причём, умудрилась при этом остаться девственницей. Ну да, бывают в жизни огорчения...

И вот, покудова Маша пребывала в тоске и печали, королева-мать Екатерина Медичи виртуозно всех распихала и добилась для себя регентства, потому как Карлу-то, брату почившего короля, было только 10 лет. Тут-то шустрые политики принялись строить предположения, за кого Маша теперь выйдет замуж, дабы не прогадать и не остаться в накладе.

Можно было бы попробовать за нового короля-мальчика Карла IX, но его мать Екатерина Медичи с тех пор, как Маша стала королевой, относилась к ней, мягко говоря, недружелюбно и теперь не желала с ней больше знаться, а уж тем паче снова становиться ей свекровью.

Впрочем, список евроинтегрированных претендентов на будущий династический брак, желающих попасть в шорт-лист, был длинным. Мария с новым браком, однако, не спешила, набивая себе цену. Она вдруг вспомнила про любимую Шотландию и в январе 1561 года, на всякий пожарный, отправила туда делегатов с обещанием вернуться, когда-нибудь после дождика в четверг. В Лондоне не на шутку встревожились из-за возможным возвращением королевы-католички в Шотландию, и советник Елизаветы Вильям Сесил (William Cecil) через английского посла принялся окучивать шотландских протестантских лордов. Не остался в стороне и папа римский Пий IV, который начал давить на бедную Машу, дабы та, как действующая королева, активизировала бы действия в поддержку католичества. Эх, не понимал папа, что молодую обворожительную девушку 18-ти лет интересуют совсем другие вещи.

Машин враг номер один - Вильям Сесил

В марте Маша посетила монастырь Сен-Пьер де Дам, где аббатисой работала её тётка Рене, и, похоже, присутствовала на погребении своей матери, тело которой до того хранилось в свинцовом гробу в Эдинбурге. Поплакавшись своей тётушке, Маша направилась в Жуанвилль, вотчину Гизов. Но тут по дороге её перехватил прибывший из Шотландии епископ Росский, Джон Лесли. Он наговорил с три короба, обещая Маше поддержку графов-католиков с их ополчением, ежели она внезапно высадится в Шотландии. Юной королеве, вероятно, приятно было узнать, что её ещё не забыли на родине. Но в тот день ей хватило ума отказаться. Но буквально на следующий же день её поймал также прибывший из Шотландии, правда, другим рейсом её кровный братец лорд Джеймс Стюарт, граф Морей, посланный шотландской знатью узнать о планах королевы.

Маша чуть пораскинула мозгами, если она конечно могла вообще это делать без помощи дядей, и намекнула брату, что как только Карла IX коронуют, она хотела бы вернуться на родину и быть там королевой, а посему просила всё подготовить к её прибытию.

А что ей ещё по-хорошему оставалось делать? После всего, что было, прозябать при французском дворе? Планировать другой династический брак и снова закружиться в вихре политических интриг? Она ведь была юной обворожительной девой, очаровывавшей всех вокруг своими красотой, изяществом и манерами, любила танцы, пиры, веселье, всяческие развлечения, скакать на лошади, слушать льстивые комплименты. А можно было удалиться в свои герцогские владения во Франции - она ведь была герцогиней Туренской! - наслаждаться там жизнью и продолжать светить всегда, светить везде, пусть даже и в провинции.

Может статься, она так и поступила бы, и была бы умницей, но на семейном совете в Жуанвилле Гизы решили бросить это молодое, неокрепшее создание на передовую в Шотландию - пусть признает там покамест Реформацию, а там видно будет. И вновь на свою беду Маша, словно зомби, покорилась воле "благожелательных" родственников.

Она ещё гульнула чуток во Франции, в июне-июле посетила Париж, поблистала напоследок при королевском дворе, наняла себе в шотландские советники Летингтона (William Maitland of Lethington), о чём тот тут же не преминул сообщить Сесилу, и принялась собираться в дорогу.

Одновременно Маша отправила в Англию посланца д'Уазеля - того самого, что работал послом в Шотландии во времена правления там её матери. Он должен был выпросить у Елизаветы пропуск для Маши через аглицкие земли, ежели по погодным условиям корабли не доплывут до Шотландии. "Вот нахалка!" - подумала Елизавета и велела д'Уазелю сначала привести ей ратифицированный Марией Эдинбургский договор. "Фи. Ну и ладно. Как-нибудь и по морю доберусь", - в таком духе ответила Маша, по-детски упрямо не желая отказываться от претензий на английский трон.

И вот в конце июля 1561 года все чемоданы были собраны, упакованы и отправлены в сторону Ламанша. В саквояжи вместились все наряды и драгоценности красавицы, её посуда и мебель, а также 200 лошадей и мулов. Следом отправилась и сама Маша в сопровождении всех шести своих дядей. 14.08.1561 года под командой уже знакомого нам Вильганона 2 морских лайнера, каюты которого занимали юная королева, 3 её дяди, поэты, доктора, четыре Маши и множество слуг отправились из Кале в направлении Шотландии. Позади следовала флотилия грузовых галер с "чемоданами" королевы, которые, между прочим, помогал грузить великий адмирал Шотландии Джеймс Хёпберн, молодой граф Босуэлл, папаше которого в своё время притворно строила глазки мать Маши, Мари де Гиз. Мария Стюарт направлялась в суровую, почти враждебную и почти незнакомую ей страну, язык которой она благополучно уже давно забыла.

в Шотландию!

Флот благополучно прибыл в Шотландию, не считая задержавшейся из-за встречного ветра в английском порту одной галеры с мебелью и самыми ценными лошадками, у которых не оказалось ветпаспортов, а потому бдительные портовые власти не выпускали судно в море ещё месяц. Пассажирские лайнеры прибыли в залив Форта уже через четыре дня, в ночь на 18 августа. Была кромешная темень, шёл проливной дождь, а с рассветом всё заволок густейший туман. Так встречала Машу родная страна.

Поскольку корабли прибыли раньше расписания, никто королеву не встречал. Галера с лошадьми застряла в английском порту. И вот пешочком туманным утром Маша со свитой добрела до найденного с грехом пополам купеческого дома.

эпическое прибытие в Лейт - хотелось вот так, а вышло чуть иначе

Конечно, когда в Эдинбурге прослышали о прибытии королевы, тут сразу все и прибежали: Шательро, лорд Джеймс Стюарт, Аргайл и иже с ними. И вот промокшая и рыдающая Маша никем особо не встречаемая направилась в Эдинбург, где её ждал с ещё не законченным ремонтом и запахом штукатурки дворец Холируд. Но ей, однако, повезло, ибо в тот день толпа освободила из эдинбургской темницы какого-то разбойника, что-то типа местного робин гуда, и, встретив по дороге королеву, все упали перед ней на колени и принялись клянчить об амнистии для разбойника. Маша, как всегда, покорно прислушалась к совету лордов и дядей и даровала королевское прощение, тем самым получив в тот день толику восхвалений от народа. А уж вечером начались фейерверки, концерты и народные гулянья.

Шотландских протестантов - а их в стране было уже большинство - волновало прежде всего, как католическая королева отнесётся к Реформации. Тем паче, что лорды пообещали ей свободное проведение мессы в её личной капелле, хотя в целом по стране мессу уже забанили. Однако общественные протестантские массы взбунтовались, когда на пятый день там, в Холируде, за закрытыми дверями прошла месса, и когда придворным-католикам из её свиты и Машинам родственникам также захотелось себе мессу, без которой жизнь для них была не жизнь.

месса в Холируде

Но Маше посоветовали быстрее подписать Акт Тайного совета о том, что она согласна с существующим положением дел в религии королевства, и тогда штату слуг и родичам королевы разрешили ходить на мессу и буча улеглась.

Судя по всему, молодой королеве больше было по душе сверкать, ослепляя всех вокруг, и развлекаться на всяческий манер. 2 сентября она распорядилась устроить церемонию торжественного въезда её любимой в Эдинбург, вероятно, вспомнив про пышные торжества во Франции. Всё прошло бы без сучка и задоринки, но нахальные продюсеры этого шоу позволили себе там и здесь вставить в сценарий оскорбительные намёки на католичество королевы, которые ей пришлось проглотить как горькую пилюлю.

05.09.1561 Маша встретилась с Джоном Ноксом, протестантом Намбер Уан в Шотландии. Вероятно, 18-летняя красотка понадеялась на науку риторику, которой её когда-то во Франции обучали опытные педагоги, и воображала, что сокрушит оппонента неопровержимыми доводами и повергнет его в стыд и срам, но не учла лишь, что Нокс был хоть и фанатик, но съел собаку в полемике и риторике. А потому не удивительно, что Машу разбили в пух и прах, что она восприняла вполне по-детски - со слезами и капризами.

Великий и ужасный Джон Нокс, златоуст и краснобай

Секретарём и главным советником у Марии с момента её возвращения в Шотландию устроился Мэйтлэнд из Летингтона, или просто Летингтон, - наверно, самый ушлый политик того времени в стране Шотландии, который ещё помогал лордам Конгрегации в борьбе с Мари де Гиз. Тем не менее, благодаря своим политическим талантам ему удалось втереться в полное доверии королевы. Как у любого хорошего политикана, у него получалось гладко говорить и тонко льстить, когда надо. Своим искусством он очаровал даже Елизавету Английскую, что уж тут говорить про Машу Шотландскую.

Вильям Мэйтлэнд из Летингтона

Другим человечком, с которым сошлась Мария, стал Томас Рэндольф (Thomas Randolph), английский посол, поначалу пленивший Машу своими по-французски шикарными придворными манерами, а в дальнейшем после ей просто пришлось по душе болтать с ним про то да сё и кататься вместе верхом. Да и с кем ещё она могла поговорить по-человечески на нормальном французском языке, ведь нижнешотландский она успела давно позабыть и потом долго ещё вспоминала.

Далее Маша решила себя показать и людей посмотреть за пределам царь-града и отправилась в небольшое турне - сначала во дворец Линлитгоу, где она когда-то появилась на свет, а затем и в Стёрлинг, где она ходила в детский сад. Разумеется, юная королева пустилась в путь не одна, а со всем двором и в компании французский родичей. Королевский дворец Стёрлинга был на загляденье, ещё краше прежнего, но в нём нерадивые строители забыли установить противопожарную сигнализацию, и потому царевна тут чуть было не отдала богу душу, когда упавшая свечка подожгла полог её ложа, но всё обошлось, даже никому не отрубили голову.

Маша во всём своём величии въезжает в Стёрлинг

Затем с той же весёлой компанией она посетила Пёрт, Данди, Сент-Эндрюс. Везде Машу пытались пичкать протестантскими нравоучениями, да так, что сопровождавший её граф Хантли, лидер католической знати в стране, пришёл в ярость и дал Марии руку на отсечение, что если токма она пожелает, узаконить мессу аж в трёх графствах. Затем всё честное общество, посетив дворец Фолклэнд, где когда-то почил отец королевы Джеймс V, вернулось в Эдинбургский Холируд. В общем, в тех местах Маша о себя оставила приятное впечатление. У неё это хорошо получалось

А Елизавете Английской не давала покоя мысль о том, что королева Мария Шотландская до сих пор не ратифицировала Эдинбургский договор. Посол английский хоть и сдружился с Машей, но та тянула кота за хвост и пичкала Рэндольфа одними туманными обещаниями. Тем временем Летингтон собственной персоной отправился с экскурсией в Лондон и заверил Елизавету, что Маша де её любит и хочет с ней дружить, особенно, ежели Елизавета признает её своей наследницей. Но английская королева все равно с напористостью дракона настаивала на ратификации договора. А Маша с детским упрямством никак не желала этого делать. В общем, нашла коса на камень.

Маша продолжала заниматься тем, что делала всю жизнь до этого, а именно - развлекаться по полной. Благо, денег ей хватало: доходы от её владений во Франции был сопоставим со всем шотландским бюджетом. А уж как прибыла вся мебель, Холируд стал напоминать просто французский дворец, те паче что королеву и её двор обслуживала несметная армия слуг, многие из которых были французами. Лучшими подружками Маши по-прежнему оставались четыре её верные тёзки. Во дворце царила атмосфера весёлого фестиваля и столичного ночного клуба. Всякого рода празднества, дворцовые спектакли, маски-шоу, розыгрыши, фейерверки, пиры, балы, конные состязания, соколиная и псовая охота, бильярд, карты, лютни, клавесины, скрипки, оркестры - что ещё нужно было для 19-летней девушки! Конечно, уж по крайней мере, не всякие там сложные государственные дела, требовавшие усердия. Если Маша и посещала изредка заседания Тайного совета за компанию с английским послом Рэндольфом, но по примеру своей бывшей свекрови Екатерины Медичи, она предпочитала занимать себя там вышиванием.

По хорошему, ей бы подумать о новом браке. А так она, красивая, юная, богатая вдова, была как магнит для глупых мужиков. Так, граф Арран, у которого поехала крыша (см. предыдущую статью), теперь окончательно рехнулся, сговорился с графом Босуэллом и решил убить лорда Джеймса Стюарта, к тому времени уже графа Мара, а заодно и Летингтона, захватить королеву и принудить её выйти за него замуж. А поскольку у Аррана уже не все были дома, то он додумался написать о свойм плане Ноксу, но тот не дурак, понял, что Аррану давно пора в психушку, и предупредил об опасности королеву. В итоге невменяемого Аррана отдали на попечение семьи, а Босуэллу удалось сбежать и сховатися за стенами своего замка Хэрмитедж. Таким образом, граф Арран, похоже, стал первой жертвой (№1) чар нашей красотки.

Арран с поехавшей крышей

А тут ещё папский нунций тайком пробрался в Шотландию и давай увещевать Машу и подвигать её на подвиги во имя католической веры. Хотя королева и была стойким адептом католичества, но не на столько, чтобы променять свою весёлую жизнь на чреватую смертью борьбу с протестантами, и примерять на себя венец мученицы за веру. Пока...

Зато у неё появилась новая прихоть, превратившаяся просто в крезу на всю оставшуюся жизнь: она желала во что бы то ни стало лично свидеться с Елизаветой, посидеть рядком, поговорить ладком, дабы "навеки с ней подружиться" и заключить новый договор. И вот всю первую половину 1662 года гонцы летали туда-сюда, послы готовили саммит, советники обсуждали перспективы. Летингтон самолично отправился в Лондон просить согласия Елизаветы. Дипломаты уже почти договорились о месте и времени стрелки. Советник Елизаветы Сесил даже прикупил слона, настоящего, для такого случая. Шотландские лорды паковали чемоданы в дорогу. Но тут, вот тебе на, 12.07.1562 года, Англия вступила в войну с Францией, а у той армией заведовал герцог де Гиз, дядя Марии. Облом, сэр. Все приготовления к саммиту отменили, якобы временно. По крайней мере, Маша так полагала. Вероятно, она наивно надеялась с помощью своего небывалого, побеждавшего всех и вся очарования, завоевать и Елизавету и стать её наследницей, гарантировав английский трон если уж не себе, то хотя бы своим возможным детям. Но если Мария витала в облаках, то Елизавета топала по земле, и под чутким присмотром рассудительного Сесила. Так что чары Маши все равно не подействовали бы на этих упертых английских прагматиков. К тому же, Елизавету, надо полагать, чисто по-бабьему брали завидки, ибо в отличие от неё Мария уже была победительницей конкурса "Мисс Мира".

Поняв, что свидеться с английской коллегой ей в ближайшее время не суждено, Маша отправилась в новое увлекательное турне, на сей раз в северо-восточные районы своей страны, где заправлял тогда граф Хантли (George Gordon, 4th Earl of Huntly). С собой королева прихватила весь Тайный Совет и английского посла Рэндлольфа в придачу. Как обычно Маша полагала, что едет на ознакомительно-увеселительную экскурсию.

Но это для Маши то было весёлое путешествие, а вот её консультанты, Летингтон и лорд Джеймс Стюарт (который теперь из графа Мара сделался графом Мореем), на деле замышляли искоренить беспокойных католиков Гордонов. Для этого они предварительно втемяшили в молодую и непутёвую голову сэра Джона Гордона, третьего сына графа Хантли, что он дескать мог бы стать блестящей парой королеве Марии, и что она якобы в него уже втюрилась. И тот так здорово повёлся, что в одной уличной стычке лихо ранил своего заклятого врага лорда Огилви, надеясь, что Мария не даст его в обиду. А его взяли да и посадили в тюрьму, из которой он, правда, умудрился удрать и укрыться в отцовских владениях. И вот теперь одной из целей королевского отряда, в котором присутствовал и недовольный лорд Огилви, было покарать лорда Джона Гордона, о чём Маша, вроде бы, и не подозревала.

Они посетили Пёрт и прибыли в Инвернесс, где Александр Гордон, комендант тамошнего замка, принадлежавшего короне, имел наглость и глупость отказаться его сдать королевкому отряду. А поскольку гарнизон был крошечный, то замок быстро взяли, а неразумного коменданта повесили и голову его поместили на башне для острастки, так сказать. Маша устроила там банкеты для некоторых горских чифтанов, вид которых немало её позабавил. Для юной королевы то была и в самом деле весёлая поездка. Правда, на обратном пути к Абердину, при переправе через реку Спей королевский отряд попал в засаду, устроенную одураченным сэром Джоном Гордоном. Но королевскому отряду подсобили горцы (не зря же Маша им банкеты устраивала), и Гордоны ретировались в "зелёнку". Марию же ожидал тёплый приём в Абердине. Гордоны тем временем никак не могли угомониться, и в итоге 17.10.1562 графа Хантли объявили вне закона, а его имущество национализировали. Разъярённый Хантли быстро сколотил небольшую армию, но 28.10.1562 был разбит в стычке при Корричи,

то местечко ныне

взят в плен вместе со своим сыном сэром Джорджем и умер от разрыва сердца. Сына быстренько осудили и отрубили буйну головушку, а Маша получила лавры великого полководца. Самое забавное во всём деле то, что по тогдашним законам, отца-то ведь тоже полагалось судить! А потому его тело кое-как забальзамировали и почти 7 месяцев спустя предали суду в стольном граде Эдинбурге, признав виновным, поскольку обвиняемый наотрез отказался отрицать свою вину. Таким вот макаром при содействии католической королевы была повержена самая сильная католическая семья Шотландии.

А тем временем во Франции армия под командованием герцога де Гиза вела успешные боевые действия против протестантов и 26.10.1562 после долгой осады взяла Руан. И на радостях Марья-царевна проявила всю свою политическую мудрость и пожелала отпраздновать победу своих дядей над гугенотами празднествами в своём дворце - и это в стране, где только что победила Реформация. Хм, вроде, и не блондинка...

Маша решила развивать свои политические навыки и дальше. А потому в декабре 1562 года она послала в Лондон Летингтона, дабы предложить её услуги Елизавете Английской в качестве посредника-миротворца между Гизами и гугенотом принцем Конде, а заодно, как бы между прочим, проверить, как продвигаются дела с её претензиями на английский престол. В январе она написала послания томившемуся в плену у гугенотов коннетаблю Монморанси - с сочувствиями, своему дяде кардиналу Лотарингскому и самому папе Пию IV - с заверениями в преданности до смерти католической вере. По крайней мере, теперь она научилась главному умению политика - давать пустые обещания и гнать пургу в лучшем стиле Евросоюза.

Вскоре нарисовался №2 - Пьер де Бокосель, сеньор де Шательяра или просто Шатильяр (Chatiliar). Он присутствовал в качестве пажа в свите дворян, сопровождавших Машу из Франции в 1561 году, потом снова вернулся на родину, но, видимо, так запал на Машу, что затем вновь присоединился ко двору шотландской королевы. По его словам, из любви к ней он даже оставил на родине семью, во как. Молодой человек всячески выказывал свою преданность своей зазнобе, читал ей стишки. Да и Маша хороша - только с ним и танцевала. Ну как тут крыше не поехать! И вот, 13.02.1563 поздно вечером Мария занималась делами с Мореем и Летингтоном - надо же ей было делать хоть что-то по работе. И в это время её телохранители вытащили из-под кровати в королевской спальне притаившегося там Шатильяра - со шпагой в руке и, говорят, даже со шпорами на сапогах. Королева прогнала несчастного прочь из дворца. Но на следующий вечер безумец вновь проник в спальню и кинулся к полураздетой Маше, напугав её и приведя в истерику. От пылкой страсти к Маше бедняга потерял рассудок, а уж голову точно, ибо суд признал его виновным в измене и через несколько дней ему отрубили голову. На плахе он декламировал стихи умирающего влюблённого, а Маша обязана была присутствовать при казни и, разумеется, слушала и слушала.

15.03.1563 Маша узнала о смерти герцога де Гиза, который командовал штурмом Орлеана, когда его подстрелил наёмный гугенот. Девушка погрустила, пролила океан слёз, поплакалась в жилетку Рэндольфу, что у неё такой несчастной совсем нет друзей, на что английский посол заявил, что её лучший друг - Елизавета Английская. В общем, надо было как-то отвлечься от грустного, и потому начались познавательные экскурсии по стране, поездки верхом, охота. Но тут вдруг умер ещё один дядя - Франсуа, великий приор, а вдобавок другого дядю - кардинала Лотарингского - захватили в плен гугеноты. Маша лишалась родственников одного за другим, и ей, должно быть, и в самом деле становилось грустно.

А как может утешиться 20-летняя вдова? Вот она и задумалась о замужестве. В Шотландии, Англии, Франции, Испании сразу начались обсуждения возможных кандидатов. Всё могут короли, только не жениться по любви, ибо они пленники своего монаршего сана. Поэтому весь мир подбирал женихов для шотландской королевы. Даже неугомонный Ноксом не остался в стороне и в своей проповеди высказался против брака шотландской королевы с католическим принцем Доном Карлосом, сыном испанского короля. А ведь это был наиболее вероятный претендент. Но только не для Елизаветы Английской и её советника Сесила. Находившемуся в Лондоне летом 1563 года Летингтону дали понять, что этот брак сделает из Шотландии врага Англии.

А тем временем в августе Мария со двором отправилась в очередное увеселительное турне, на сей раз в западные районы, которые шотландские монархи, как правило, не баловали своим посещением. Когда же она вернулась 01.09.1563 в окрестности Эдинбурга и остановилась в замке Крэйгмиллар, её приятель Рэндольф довёл до сведения Маши пожелания своей госпожи. А чуть позже сама Елизавета настоятельно рекомендовала Маше выйти замуж за островитянина, т.е. уроженца Британии. Маша сделала вид что колеблется. Но королева Англии продолжила напористо шантажировать невесту, что якобы от брака Марии зависит её право наследовать английский престол. Но Маша была девочкой упрямой и всё твердила, что выйдет замуж по своему собственному усмотрению. Наивная...

В декабре шотландская королева слегла из-за болей в боку, которые мучили её всю жизнь. Да, тяжёлый выдался годок для Маши. С браком она особо не спешила, коллекционируя предложения королей и принцев, и втайне завидуя своим слугам, которые женились по любви. Даже 50-летний вдовец Нокс заново женился, на сей раз на 17-летней юнице, дальней родственнице Маши, тем самым немало позлив свою королеву.

30.04.1564 в городе Данди Мария была огорошена Рэндольфом, который сообщил ей, что его королева настоятельно рекомендует Марии выйти замуж за лорда Роберта Дадли. Известно, что Елизавета сама любила Дадли, хотя и чисто по-пуритански, но чего не сделаешь ради доброй кузины! Но Маша стала воротить нос: он же протестант да к тому же, выходит, отвергнутый любовник Елизаветы. Фи!

Роберт Дадли, скоро граф Лестер

Но тут стал вырисовываться другой вариантик. Граф Леннокс, уже двадцать годков ошивавшийся в изгнании в Англии, вознамерился вернуться в Шотландию, и Елизавета замолвила за него словечко перед Марией, и в апреле 1564 года тот получил загранпаспорт для поездки на родину. А у Леннокса была жена-католичка (Margaret Douglas, Countess of Lennox), только что возвратившаяся из здравницы в Тауэре. Она приходилась внучкой сестре Генри VII, Маргарите Тюдор, и, по-хорошему, могла претендовать на английский трон, если бы бездетная Елизавета поспешила почить раньше неё. Правда, графиня была уже достаточно пожилой, чтобы надеяться на такой поворот судьбы. А вот их 20-и летний отпрыск, Генри Дарнли (Henry Stuart, Lord Darnley), высокий, стройный миловидный бисексуал - о чём, в общем-то, особо не принято писать - мог бы пободаться за трон. И Маша, дурёха, положила на него глаз. Елизавета же чуть струхнула и притормозила Леннокса.

Тогда Маша отправила к Елизавете чрезвычайного и полномочного посла, сэра Джеймса Мелвилла из Холхилла (James Melville of Halhill). Тот приятно пообщался с Елизаветой, поглядел, как Роберта Дадли сделали графом Лестером. Затем шотландский посол прокатился на лодке с новоиспечённым графом, понял, что тот вовсе не проявлял тяги к женитьбе на королеве Марии, набрал подарков и домой. А вскоре в Шотландию вернулся-таки и Леннокс.

Пока политики в поте лица пеклись о её замужестве, Машу все достало - она просто отдыхала и радовалась жизни. Хотя уже было ясно: Лестер или Дарнли, Дарнли или Лестер - делайте ставки, господа. Елизавета самоотверженно поставила на Лестера. От сердца ведь, можно сказать, отрывала. А вот Лестер и Сесил, наоборот, рассчитывали на Дарнли и были озабочены стряпаньем для него выездной визы в Шотландию, которую он не мог не получить при таких-то спонсорах и в сентябре 1565 года прибыл в северное королевство.

Лорд Дарнли

17.09.1965 состоялась их встреча, пока формальная, дабы глянуть друг на друга. Однако этого вполне хватило, чтобы по королевству поползли всяческие слухи и перетолки. Не беспочвенные, надо сказать. Среди прозорливой знати развернулась борьба за место под солнцем. Ленноксу быстренько вернули некоторые из его конфискованных владений, в том числе замок Дамбартон. А вот Шательро рвал и метал и объединился с Мореем, который также противился браку сестры с Дарнли.

Примечательно, что через несколько дней личным секретарём Марии стал один малый, итальянец Давид Риццио, (David Riccio di Pancalieri in Piemonte). Он был неплохим музыкантом и отличным певцом. Поначалу он работал в свите савойского посла, но потом благодаря своим музыкальным талантам перебрался ко двору Маши, всячески её развлекая - сплетники даже уверяли, что в постели. Короче, он вошёл к ней в полное доверие и вот теперь стал личным секретарём.

Риццио

А Дарнли тем временем продолжал по полной кадрить Машу, танцевал с ней на балах, что, несомненно, было ей весьма приятно - ведь редко ей выпадало выкаблучивать с партнёром выше её ростом. А наш жених, вероятно, участвовал в ЛГБТ движении, ибо пытался получить от жизни максимум удовольствий. И по этой-то причине, когда в апреле 1566 года двор переехал в Стёрлинг, Дарнли скрылся в своих апартаментах и слёг, официально - из-за кори, а на самом деле из-за более "весёлой" болезни. Впрочем, это не мешало добросердечной Маше всячески заботиться о нём, посылая в его покои подарки. Как видно, уже тогда в эвросоюзе были весьма толерантные нравы.

Короче, всё шло к женитьбе. Елизавета доходила до белого каления. И английский посол передал Маше: кто угодно, только не он, а ещё лучше - Лестер. Тайный совет Марии разделился. Но Маша была как всегда по-детски упряма и 08.09.1566 вызвала к себе Морея, топнула ногой и потребовала подписать брачное соглашение. Дарнли ходил петухом. А Елизавета приказала немедленно взять под контроль границу с Шотландией (разве что забор не стали строить), а леди Леннокс вновь выдать профсоюзную путёвку на "отдых" в Тауэр. Английский посол Трокмортон, знакомый Маше ещё с Парижа, прибыл в Стёрлинг и попытался вразумить шотландскую королеву. Да куда там! Девица влюбилась по уши. Эх, было бы за кого, но ведь любовь не зги не видит. Вот и на Машу нашло солнечное затмение, и она надавала Дарнли всяческих титулов и даже посвятила в рыцари. Но тому, видите ли, было мало - он хотел стать герцогом Олбани, то бишь получить дававшийся членам королевской семьи титул. Губа не дура.

09.07.1566 состоялось тайное венчание. И через несколько дней наш честолюб получил всё-таки титул герцога Олбани. А официальную свадьбу назначили на 29 июля. Самое весёленькое состояло в том, что этот брак зачал пребольшую грызню между шотландской знатью. Ибо многие никак не могли переварить восхождение Ленноксов к власти, и в первую очередь - Гамильтоны и Стюарты. Но так или иначе 29 июля в капелле в Холируде в 5 утра состоялось обручение, по-католически. На следующий день Дарнли провозгласили королём. Надвигалась гроза...

Морей, проигнорировавший свадьбу, оставался хмурым и недовольным, и ему приказали предстать перед королевой и объясниться. Но он и глазом не повёл. Тогда его просто-напросто объявили вне закона.

Морей - "Эх, что же ты, сестрёнка..."

А великая шантажистка всех времён и народов Елизавета I отправила посла предупредить Дарнли и его папашу, что от их хорошего поведения будет зависеть комфорт леди Леннокс в Тауэре. Однако когда посол прибыл в Шотландию, Маша стала катить на него бочку и чуть ли не угрожать Елизавете, хотя и отписала ей, как всегда, вежливое письмецо, мило так настаивая при этом, чтобы за ней и их с Дарнли возможным потомством закрепили наследование английского трона.

Для показухи, дабы выказать свою якобы лояльность государственной религии, хоть и католик, Дарнли 19.09.1565 решил посетить церковь Сент-Джайлс в Эдинбурге, где как раз проповедовал Нокс. Сей муж сочинил и прочитал восхитительную обвинительную проповедь - хотя и иносказательно, но прекрасно всеми понятую, - в адрес Дарнли и Маши, да так, что у новоиспечённого короля терпелка не выдержала и он в бешенстве покинул церковь.

В конце августа муж с женой, облачённые в шикарные доспехи с позолотой, в компании восьми сотен спецназовцев и нескольких гаубиц выступили в поход для захвата Морея, который скрывался на западе страны в крепостях Гамильтонов, да и других лордов-протестантов, фактически поднявших восстание. Эту смешную войнушку прозвали "Загонный рейд" (Chaseabout Raid), ибо противники ходили туда-сюда, но так и не встретились. Пока королева выдвинулась к Глазго, Морей нагрянул в Эдинбург, а верный короне комендант Эдинбургского замка приказал палить из пушек по городу. Недовольные горожане уже собрались было выгнать войско Морея из Эдинбурга, но тот сам смекнул и вовремя убрался. В итоге Морей эмигрировал от греха подальше, т.е. в Англию. А Леннокс, Дарнли и Босуэлл, ссорясь, делили между собой командование АТО. Что интересно, и Мария и мятежные лорды писали к Елизавете в Англию, прося у неё денег и военной помощи, но английская королева, напротив, призывала стороны к миру и всеобщей амнистии. В конечном итоге, показав себя красивую в доспехах народу в ходе этого увлекательнейшего военно-увеселительного похода, 18.10.1565 королева вернулась в столицу с лаврами победителя.

А восставшие лорды осели в Ньюкасле, наивно ожидая помощи от Елизаветы. А Морею было более всего невтерпёж и он лично в конце октября отправился в Лондон. Елизавета встретила его пренебрежительно и холодно, ибо в её глазах он являлся предводителем бунтовщиков против своей королевы. А она, Елизавета, ведь тоже являлась как бы королевой, и в Англии также у неё была куча врагов, которые спали и видели, как её с престола свергнуть. В итоге Елизавета назвала Морея изменником и прогнала прочь, пообещав, впрочем, что замолвит словечко, дабы Мария его помиловала. Главе Гамильтонов герцогу Шательро было куда спрятаться и он отправился отдыхать в свои французские владения. А кто не спрятался, я не виноват. Так и прочим бунтовщикам было приказано предстать перед рыночным крестом в Эдинбурге в конце декабря, где они получили королевское прощение и вызов в парламент на 12.03.1566 для разборки полётов.

В декабре Маша вдруг обнаружила себя в интересном положении и, вероятно, была довольна этим фактом. А вот будущему папе было не этого. Дарнли просто бесился от своей ничтожности: корону брачную ему никак не вручали, да и на на подписях документов имя его всегда стояло после Марии. В надежде утешиться он частенько стал отъезжал налево. И дабы его не разыскивать по ночным клубам и борделям, просто сделали печать его подписи и все королевские печати отдали на хранение Риццио. В феврале новый французский посол привёз Маше письмо от любящего дяди, кардинала Лотарингского, где тот поведал ей об учреждении Католической Лиги между Францией, Испанией и Империей и по-родственному советовал присоединиться к Лиге. Как же Маша могла не послушаться своего дядю! А потому, она, рискуя накликать всякие пакости от Елизаветы, втайне ото всех подписала документ. А бесшабашный Риццио додумался громогласно заявить о своей полной поддержке Лиги, что вызвало немалый ропот среди знати по поводу политической линии королевы, ибо они прекрасно знали: что у секретаря на языке, то у президента в голове.

Риццио неплохо управлялся со смычком, а ещё лучше работал языком

Влияние Риццио на Машу неуклонно росло. Ведь всё французско-итальянское было ей куда ближе, чем шотландское. Он даже затмил на время другого королевского советника - Летингтона; да тому было и не до работы в то время, ибо он втюрился в одну из четырёх Маш - дочку леди Флеминг, - на которой и женился через год с небольшим.

А Давид Риццио и не скрывал, что питает к Дарнли презрение и считает того королём без власти, без короны, повесой и безразличным к государственным делам. Конечно, полный тёмный страстей Дарнли люто возненавидел Риццио и задумал избавить мир от его присутствия. Он настропалил некоторых представителей знати, раздражённых возрастающим влиянием итальянца. Помимо того, дабы больше досадить женушке, её благоверный желал, чтобы та чётко уразумела, КТО стоит во в главе заговора и убиения её секретаря-затейника. Главным сообщником Дарнли стал лорд Мортон. Они отправили Леннокса в Лондон к Морею с советом готовиться к возвращению. Планировалось ликвидировать Риццио во дворце и в присутствии Маши, отправить её рожать где-нибудь в заключении, королём номинально поставить Дарнли, а премьер-министром назначить Морея.

В начале марта 1566 года было подписано соглашение - Дарнли, Рутвеном, Джорджем Дугласом, Патриком Линдзи и некоторыми мятежными лордами. Но шила в мешке не утаишь, и сведения о возможном заговоре с целью убиения Риццио просочились в кулуары политиков ещё в начале февраля, по крайней мере, английский посол Рэндольф писал об этом Лестеру, а также сообщал, что Мария уже локти кусает по поводу своей женитьбы и питает отвращение к мужу и его семейке. Для Рэндольфа такие откровения и распускание слухов даром не прошли. Маша объявила его персоной нон-грата, на том основании, что он якобы одолжил Морею 3000 крон. Впрочем, Рэндольф далеко не уехал и остановился в Бервике с интересом ждать, чем же дело закончится. К своему несчастию, Маша и Риццио как-то совсем наплевательски отнеслись к слушку о заговоре, за что и поплатились.

И вот 09.03.1656 Мария ужинала в своей маленькой столовой в Холируде в компании пятерых друзей, включая Давида. Неожиданно без всяких церемоний нарисовался Дарнли, который пришёл по потайной лестнице, оставив все двери позади открытыми, и застыл за стулом жены в ожидании спектакля. Все ещё больше удивились, когда вслед вплыл граф Рутвен, изрядно поддатый, но в кольчуге и при кинжале. Он потребовал Дэви выйти, поговорить по душам. До итальянца дошло, что дело табак, и он забился в оконную нишу. Тут в мизерную столовую влетели ещё пять конспираторов, они опрокинули стол, свеча погасла. Риццио бросился к ногам Маши, цепляясь за её юбки и вопя в смертельном страхе. Один из заговорщиков оторвал его руки от платья, а другой направлял пистолет в пузо беременной Маше. Вопящего благим матом Риццио выволокли из столовой, протащили через спальню в приёмную и там несколько дюжин раз попробовали его на ножичек, а потом то, что от него осталось, сбросили с парадной лестницы. Из бедного Давида ещё торчал режик Дарнли, когда привратники обирали труп...

Риццио каюк

Тем временем Дарнли засыпал супругу обвинениями в пренебрежении им и неверности, а Рутвен прочитал Маше наставления, как себя подобает вести благонравной жене. Стороны обменялись угрозами и проклятиями. Во дворце уже поднялась суматоха. Дворяне - сторонники королевы - повылезали в окошки и были таковы. Королеву ещё некоторое время держали пленницей во дворце, а марионетка Дарнли, послушный заговорщикам, распустил парламент. Маше пришлось спасать свою и ребёнка жизни, притворяться дурочкой и играть в поддавки. На второй день она вызвала к себе заговорщиков и простила их всех (!), а затем даровала прощение уже прибывшему в столицу Морею, после чего по-родственному с ним облобызалась. Потом Маша умело симулировала схватки, и надзор за ней ослабили. Спрятав свою тайную ненависть за лицемерным внешним дружелюбием, она поговорила с Дарнли и якобы помирилась с ним. Маше даже удалось уговорить этого рохлю помочь ей с побегом. Она взяла пару-тройку верных слуг и ночью ускакала с Дарнли в замок Данбар, управление которым она вскоре передала графу Босуэллу.

Дарнли окончательно потерял доверие всех и вся. Ну кому, спрашивается, нужен такой псевдо-король? Мортон и Рутвен, опасаясь гнева королевы, смылись в Англии. А бывшие участники "Загонного рейда" теперь превратились в союзников Маши. Они собрали армию в 4000 душ и вернули Эдинбург под контроль королевы. Но ей было муторно видеть Холируд и она сначала остановилась в доме на Хай-стрит, а 28.03.1566 перебралась в Эдинбургский замок готовиться к родам.

Теперь Морей с графами Аргайлом и Гленкайрном начали заправлять в Тайном совете, куда вошёл и Босуэлл. А вот наш Дарнли по-прежнему истерил, ибо на него попросту чихали и отодвигали в сторону, и он собирался чуть ли не уехать во Фландрию, чтобы поплакаться европейским правителям. Разобрались с убийцами Риццио: кого-то повесили, кого-то простили; Рутвен умер в ссылке, предварительно рехнувшись. Тщетно надеясь на примирение, заговорщики отправили Маше оригинал соглашения лордов об убийстве Риццио, где стояла и подпись Дарнли. Но что толку? Тот и так уже был трупом, правда, временно, пока только политическим...

А Маша задумала получить от папы разрешение на развод, вероятно, на основании кровного родства с мужем, ибо у них была общая бабка - Маргарита Тюдор. С приближением родов ею завладела депрессия и она все чаще стала подумывать об окончательном возвращении во Францию и делегированию полномочий по управлению Шотландией самим шотландцам. Но сначала надо было бы родить. И вот 03.06.1566 она заселилась в специально приготовленную в замке родильную комнату, а 19.06.1566, как обычно в таких случаях слегка помучавшись, родила царица богатыря Джеймса, или Якова, а по-нашему - Яшу. Салюты, фейерверки, гонцы во все концы. Папаша зашёл взглянуть мельком на сына. И тут Маша заявила, пророчески, что родила мальчика, которому суждено сидеть на двух стульях сразу, то бишь на тронах Шотландии и Англии. До Дарнли дошло наконец, что его попросту исключили из списка игроков. Тогда взбеленившийся псевдо-король решил состроить из себя ревнителя веры, тайно завербовать на свою сторону английских католиков и подговорить испанского короля Филиппа II высадить голландские отряды в Шотландии.

Маша покуда отошла после родов и принялась развлекаться на природе за городом. А во время её отсутствия в столице там снова пошли склоки среди знати. И на волне этого брожения стала вставать звезда графа Босуэлла, который считался теперь королевским фаворитом, за что его многие уже втихую ненавидели. Босуэлл был настолько могущественен, что держал в ежовых рукавицах всё Пограничье. А тут как раз бароны-рейдеры немного поубивали менеджера, отвечавшего за бывшие аббатские владения Келсо. Непорядок, покарать. И вот Босуэлл прибыл в Келсо. И чтобы совместить приятное с полезным он по ходу дела также поохотился в компании Маши и графов Морея и Мара. На обратном пути королевы в Эдинбург неожиданно нарисовался Дарнли и повёл себя с всё ещё женой не очень вежливо. Безопасности ради Маша-мамаша приказала перевезти младенца Яшу в Стёрлинг.

Беспардонные выходки Дарнли заставили объединиться против него весь королевский Тайный совет, в полном составе. Однако охальника это не остановило, он снова взъерепенился и стал грозить уехать на континент. Маша пустила его на ночь в свою спальню в надежде умерить его пыл, но кроме ссоры до утра ничего у них не вышло. Наутро Дарнли вызвали на ковёр в Тайный совет. Но там он заявил, что его ждёт готовый к отплытию корабль, который отвезёт его на ПМЖ в Европу, сказал жене "Прощайте, мадам!", лордам - "Гуд бай, господа!", и был таков. Маша давно уж уразумела, что сглупила, выйдя за Дарнли замуж. Ни себе счастья, ни стране порядку. Вновь девушку потянуло на волю, и она призналась французскому послу, что желает навсегда уехать в цветущюю Францию, оставив промозглую Шотландию регентам, пока Яша мал. Эх, наивная, да кто ж её теперь отпустил бы! А покуда надо было развлечься, и вот в октябре в сопровождении некоторых графов Маша отправилась прводить выездные сессии суда в Пограничье. 15.10.1566 королева закрыла сессию в Джедбарэ и со свитой навестила в замке Хэрмитэж Босуэлла. Граф Хёпберн в это время залечивал ранения, полученные во время погони и убивания барона-рейдера из Приграничья, и был весьма рад прибытию королевы.

Джеймс Хёпберн, граф Босуэлл, был сыном Патрика Хёпберна, который в своё время приударял за мамой Маши, Мари де Гиз, причём, в этом он соперничал с графом Ленноксом, отцом Дарнли. Но мама-то была умной женщиной и водила их всех за нос, а вот дочка ... женилась на отпрыске одного, а сынок второго был у неё теперь в фаворитах. Босуэлл был достаточно образован, строен, силён и ... частенько попадавший в переплёты ловелас - в общем, настоящий полковник, точнее, адмирал. В это время он был женат на сестре графа Хантли Джин Гордон, за которой получил богатое приданое.

После возвращения из Хэрмитэжа в Джедбарэ Мария слегла и чуть не отдала Богу душу. Как всегда болел бок, но ещё, помимо тошноты и рвоты, она умудрилась при этом ослепнуть, онеметь и похолодеть до комнатной температуры. Но глоток хорошего вина заменил поцелуй прекрасного принца, и царица воскресла. Потом её часто мучили подобные приступы, хотя и не столь сильные. Но, к счастью, лекарство было уже известно.

Оклемавшись и поучаствовав в паре заседаний Тайного совета, Маша продолжила путешествие по Пограничью и доехала до замка Данбар, что на самом берегу океана. Тут она узнала, что её "благоверный" переписывается с Филиппом Испанским и папой Римским и катит на жену бочку: якобы та не проявляет рвения в возвращении католичества в Шотландию, а он, такой хороший, обещает устроить в стране католический майдан, если ему подсобят, конечно. Королева как бы вскользь заметила в компании Морея, Хантли и Летингтона, что не будет ей спокойствия, пока она не избавится от короля. Тогда же она отписала папе и Филиппу, заявляя, что слова Дарнли не соответствуют действительности, а по-простому - что он вешает всем лапшу на уши.

20.11.1566 Маша со своими лордами прибыла в замок Крейгмиллар. Здесь и произошло фатальное для неё событие. Сюда же вдруг заявился и сумасброд Дарнли, что не дало ему дополнительных вистов, скорее, наоборот. Французский посол переговорил с обеими сторонами - мужем и женой - и понял, что дело табак. Графы тем временем устроили междусобойчик по поводу того, как лучше избавить королеву от короля, а жену от мужа, что-то там придумали и съездили в гости к Босуэллу посовещаться. Тот стоял за развод Марии с Дарнли, надеясь легитимизировать Яшу, ибо был риск, что в случае признания брака недействительным мальчик мог бы считаться бастардом, то бишь незаконнорожденным. Советники также желали, чтобы Маша простила Мортона и других участников убиения Риццио. Они предложили королеве их помиловать, а те бы дали достаточные для развода показания. Может, Маша и согласилась бы на развод, но она опасалась, что сына признают-таки незаконнорожденным, и тогда прощайте мечты об английском да и шотландском престолах... Судить Дарнли за измену короне тоже было нельзя - он же сам и был как бы король. Оставались "прочие варианты". Маша, наверняка догадываясь, что имеется в виду некое беззаконие, просто попросила, чтобы её сюда не впутывали. Советники приняли это за карт бланш, и Летингтон пообещал королеве, что всё будет окей. Лорды Летингтон, Аргайл, Хантли, Босуэлл, сэр Джеймс Белфур, составили и подписали так называемое "Крейгмилларское соглашение" (Craigmillar Bond), под которым впоследствии подписался также и Мортон. А вот хитрец Морей, хоть и присутствовал, но бумагу не подписывал.

Крейгмиллар

А в декабре состоялись шикарные, а ля Валуа, крестины младенца Джеймса. Гости со всей Европы с богатыми подарками съехались в Стёрлинг, где их ожидали пиры, развлечения, турниры, фейерверки, инсценировки. Правда, Маше денег на всё про всё не хватило, и пришлось занять у эдинбургских купцов аж 12000 фунтов. Подумаешь, копейки. Дарнли, хотя и находился в Стёрлинге, на публике так и не появился. Вероятно, из-за прогрессирующей у него вот уже долгое время "ветрянки" - политкорректное название сифилиса. Просто чудо, что Маша тоже не подцепила "ветрянку", когда они делали наследника короны.

Под Рождество королева преисполнилась божественной благодатью и даровала прощение Мортону и остальным киллерам Риццио, за исключением Джорджа Дугласа и Эндрю Мара. Хотя в Крейгмилларе лорды просили её за всех, но они были довольны и этим и теперь, как благородные джентльмены, чувствовали себя обязанными выполнить свою часть уговора - "освободить" королеву от короля. А тот в январе перебрался к папаше, графу Ленноксу, в Глазго. А маленького Яшу 14.01.1567 передислоцировали поближе к матери - во дворец Холируд.

В тот же день прибывший из английской ссылки Мортон в замке Уиттинхэм приступил к выработке с Босуэллом и Летингтоном плана по ликвидации Дарнли. Были у наших друзей и корыстные интересы, ибо в конце года Маше должно было стукнуть 25, и, согласно тогдашнему шотландскому закону, она могла отменить любые земельные пожалования, т.е. попросту отобрать владения у дворян. А обозлённый Дарнли стопудово стал бы подстрекать её забрать имущество у протестантских лордов.

Удивительно, но доходяга Дарнли, лёжа в постели, умудрялся ещё интриговать: он планировал захватить Яшу, провозгласить себя регентом, а Машу послать в каталажку. Ну, коли так, то королева в сопровождении Шательро и своих доблестных алебардщиков-спецназовцев, дабы прозондировать почву, сама пожаловала к Дарнли. Она встретилась с мужем в Глазго 25.01.1567 и поговорила "по душам". Дарнли поныл чуток. А Маше только того и надо было. Она пообещала самолично за ним ухаживать, а когда он поправится, якобы допустить до своей постели. Но главное, она уговорила его уехать с ней в Крейгмиллар. Дарнли клюнул на удочку, и 31.01.1567 его на носилках доставили в Эдинбург. Но тут пациент вдруг закапризничал и наотрез отказался перебираться в Крейгмиллар или даже в Холируд. Тогда Босуэлл предложил дом на Кёрк-о-Филд (Kirk o' Field) - такой район старого Эдинбурга около одноимённой церкви. Больной король дал добро, полагая, что этот дом принадлежит Шательро. Ан нет - оказалось, то был дом брата сэра Джеймса Белфура, того самого, который и составлял Крейгмилларское соглашение. А смотрителем дома был родственник Босуэлла. Короче говоря, Дарнли засунул непутёвую свою голову в пасть льву, и тому оставалось лишь её захлопнуть.

А дальше пошёл крутой боевик. Нет-нет, поначалу всё шло гладко. Даже Мария пробыла там два дня и две ночи, 7 и 8 февраля, проводя время с противным сифилитиком, по возможности, не рядом с ним. Но 9-го она вздумала пойти на свадьбу двух своих придворных слуг - она ведь так любила всякие празднества! Слуги хозяина дома неожиданно получили зарплату и внеочередной отгул, и Дарнли остался лишь с небольшим числом личной прислуги, человек шесть с половиной. Джеймс Белфур заранее прикупил порох и складировал его в соседнем доме. Маша днём всё носилась со свадьбой, а вечером со своими лордами заглянула проведать муженька. Порох тем временем был перенесён и положен под комнатой Дарнли. Маше скоро напомнили, что её, поди, уж заждались на свадебном пиру. Она пожелала Дарнли спокойной ночи и покинула дом, столкнувшись на выходе с французским пажем с её двора. Он был весь перемазан в каком-то порошке, подозрительно напоминавшем порох. Но Маша в сумерках не поняла, или сделала вид, что не поняла, в чём тот изгваздался, и спокойно отправилась пировать и укладывать новобрачных в кровать. Дарнли в тот вечер напился до чёртиков и заснул, а его слуги последовали примеру хозяина.

Что было потом, следствию в деталях восстановить не удалось. Но в общем так: прибыл вооружённый отряд, ночью, с факелами, во главе с Арчибальдом Дугласом. Дарнли со слугой проснулись, струхнули и по верёвке вылезли из окошка и рванули через сад к стене, дабы выбраться в переулок. Несмотря на темень, их заметили, схватили и придушили на месте, полагая, верно, что это слуги Дарнли. Впрочем, далеко бы они все равно не убежали бы, ибо за стеной в переулке ждала засада. В это время Босуэлл с двумя друзьями вышли из Холируда и пришли в Кёрк-о-Филд, где застали двух слуг Босуэлла, подготовивших порох и запал... Через несколько минут дом разнесло вдребезги. Весь город проснулся и сбежались люди.

Зарисовка криминалистами места преступления, 1567 год

15.02.1567 Дарнли похоронили рядом с Холирудом. Маша, похоже, не особо убивалась от горя и ради безопасности перебралась в Эдинбургский замок. А уже через пару дней она гуляла на очередной свадьбе, а потом участвовала в турнире по стрельбе из лука. Тем не менее, конечно она была шокирована случившимся и пообещала 2000 фунтов и пенсию за информацию об убийстве. Расследовать происшествие назначили столичного шерифа, которым на тот момент являлся... Босуэлл. А потому поначалу следствие продвигалось неспешно.

Интеллигенции однако, рот было не заткнуть, и сразу же начали распространяться слухи о том, что королева Мария была замешена в этом тёмном деле. На видных местах в столице анонимы вывешивали разоблачительные плакаты против королевы. Елизавета Английская написала Марии, недвусмысленно призывая покарать Босуэлла. И странное дело, Маше всё было трын-трава, как будто это её не касалось. Лорды-зачинщики ушли в кусты, Морей вообще получил загранпаспорт и смылся за кордон, Джеймс Белфур находился под подозрением в убийстве свидетеля, своего слуги. Только отец Дарнли граф Леннокс, вот чудак, требовал правосудия.

Молчание и пассивность королевы общественность восприняла как знак согласия, и Маша лишилась поддержки всех и вся. Единственным другом ей стал граф Босуэлл. Ибо он осознал, что власти в королевстве нет никакой, и, решив воспользоваться представившейся возможностью, ринулся в атаку. Он взял под контроль Яшу и отправил его в Стёрлинг, а Джеймса Белфура назначил комендантом Эдинбургского замка. Неугомонный Леннокс при поддержке общественного мнения, настаивал на аресте Босуэлла и суде над ним. Ну, делать нечего, вот Тайный совет и приказал тому предстать перед судом 12.04.1567, прям в день космонавтики. Хотя Леннокс и заявил, что ему не хватит времени для сбора доказательств, но суд отказался принимать требования истца во внимания.

4-й граф Босуэлл

И вот настал судный день. Босуэлл привёл в город 4000 (или 3999) воинов, а вокруг здания суда разместил 200 снайперов с аркебузами с оптическими прицелами. Босуэлл в весёлом настроении прибыл в суд, заявил, что ни в чём невиновен, а тому, кто с этим не согласен, предложил сразиться на дуэли. Разумеется, Босуэлла не могли тут же не оправдать. Ещё через четыря дня королева открыла весеннюю сессию парламента, который хотя и не объявил прямо Босуэлла ни в чём не виноватым, но тем не менее утвердил пожалование ему земли около замка Данбар. Таким вот образом великий и ужасный Босуэлл превратился в диктатора, и всё благодаря Маше. Образовалась прокоролевская фракция в поддержку Босуэлла и ратовавшая за его женитьбу на Маше, "ежели той будет угодно". По просьбе Босуэлла Летингтон посоветовал королеве снова выйти замуж ради стабильности в стране, но она почему-то вдруг встала на дыбы и сказала "нет", после чего отправилась в Стёрлинг повидать сыночка. А Босуэлл решил, что не мытьём, так катаньем, и принялся собирать армию, якобы для похода на юг. Маша поигралась со своим крохой, не догадываясь, что видит его последний раз в жизни. На ночь Мария со свитой - Летингтон, Мелвилль, Хантли и несколько бодигардов - остановились в замке Линлитгоу, а утречком двинулись в сторону Эдинбургу. И тут, вдруг откуда ни возмись, появился "прекрасный принц на белом коне" во главе 800 витязей. "Принц", т.е. Босуэлл, заявил, что в столице их поджидают враги и предатели, и поэтому настоятельно увёз всех в свой замок Данбар. Причём, королеву-то он ввёз внутрь, а всех прочих оставил за воротами замка, которые с шумом захлопнулись перед их носом. В замке Маша, по-видимому, с радостью отдалась своему "рыцарю-освободителю" и при этом невзначай "залетела". Но Босуэлл не просто так увёз Машу, а метил ей в мужья. А раз королева не поняла совета Летингтона, то Босуэллу пришлось взять инициативу в свои руки.

замок Данбар тогда	замок Данбар сегодня

В конце апреля Босуэлл направился в Эдинбург, чтобы подать на развод с Джин Гордон, сестрой графа Хантли, на том основании, что он ей изменял. Примечательно, что 15 месяцев назад Маша сама подарила Джин подвенечное платье. И вот теперь превратилась в её невольную разлучницу. Через несколько дней Босуэлл получил развод, против которого никто особо не возражал, за исключением, разве что, графа Хантли, которому теперь пришлось примкнуть к недругам Босуэлла. Накануне расторжения прежнего брака Босуэлл привёз Машу в Эдинбург, а через неделю их повенчали. Правда, поначалу священники упирались - якобы Марию похитили и взяли силой - и не хотели их венчать. Но Маша заявила, что ничего подобного не было, у нас всё по взаимному согласию и по любви. Свадьба была скромной, без торжеств. А 12 мая Маша сделала мужа герцогом Оркнейским (Duke of Orkney).

Широкая шотландская общественность осудила королеву и назвала её шлюхой. Англия и Франция также негодовали. Большинство знати в Шотландии отвернулось от своей взбалмошной королевы. Верно, что ради любви совершаются самые великие глупости. Но если их делают коронованные особы, то плохо бывает всем. Потому что

Все могут короли, все могут короли,
И судьбы всей Земли вершат они порой,
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король.

Босуэлл вызывал уже всеобщую ненависть. Лорды, почти что в том же составе что и во время "Загонного рейда" выступали против брака с Дарнли, теперь все как один сплотились против Босуэлла и начали поднимать ополчение.

Мария, похоже, достаточно быстро разочаровалась в своём новом супруге-мачо. До неё дошло, что для таких как он самцов женщины нужны лишь для удовлетворения физиологических потребностей. Какая уж тут любовь и романтика! Более того, он продолжал встречаться со своей бывшей. Маша стала лишь самой знатной частью его гарема и по сути его рабыней. Похоже, что слепая страсть довела Машу до мазохизма.

А Дарнли теперь превращался в глазах общественного мнения в мученика, убиенного коварным Босуэллом. Все как один были настроены против Марии. Поначалу один лишь Летингтон был ещё не прочь одарить Машу советом. Граф Хантли, ставший теперь врагом Босуэлла, тем не менее, остался лоялен своей королеве, но после всего он предпочёл укрыться в Эдинбургском замке, комендант которого Джеймс Белфур, кстати, тайно перешёл в стан врагов Босуэлла. А вскоре и Летингтон посчитал за лучшее для своей жизни примкнуть к лордам конфедерации.

Наконец к июню в деле Дарнли были собраны все свидетельские показания и затем допрошены главные подозреваемые, разумеется, с пристрастием. И под пыткой все как один показали на Босуэлла. Да и как иначе? Никто из других лордов, конечно хе, не упоминался.

10.06.1567 Мария и Босуэлл находились в замке Бортвик в 12 милях от Эдинбурга, когда утром к нему подступили тербатальоны лордов конфедерации. Босуэлл предпочёл сразу же дать дёру. А ночью Маша, переодевшись в мужское платье, сбежала и последовала за мужем в замок Данбар. Теперь и Босуэлл принялся собирать ополчение.

Тайный совет единогласно объявил Марию пленницей, а Боусэлла обвинил в убийстве Дарнли, заключении незаконного брака и осквернении тела королевы (!) Лорды взяли под контроль монетный двор. Лукавый Белфур отдал Эдинбургский замок, а заодно и укрывавшегося там Хантли во власть конфедерации при условии, что его оставят комендантом. Более того, он послал послание Босуэллу и его жене с обманным предложением вернуться в Эдинбург и укрыться в якобы неприступном замке. Те повелись, и королева с батальоном в 600 голов подошла к Хаддингтону, куда вскоре прибыл и Змей Горыныч Босуэлл с 2000 головами - всё, что они собрали.

И вот 15.06.1567 королевская армия спозаранку выдвинулась к столице и в паре миль от Массельбарэ (Musselburgh) на Карберри-хилл армии встретились. Над войском Марии реяли королевские стяги, а у противника развевался флаг с изображением мёртвого Дарнли и склонившегося над ним ребёнка. Пока начальники пребывали в нерешительности, французский посол дю Крок, следовавший с армией Мортона, вызвался стать посредником и предложил Маше выдать Босуэлла и все разошлись бы с миром. Королева же заявила, что если все лорды сдадутся, тогда она их, может быть, простит. Дю Крок плюнул на это дело и уехал обратно в столицу. Тем временем Босуэлл, в духе средневековых битв, вызвал на поединок представителя лордов. Но пока ему подыскали подходящего по рангу соперника, но у Маши почему-то ёкнуло сердечко и она запретила своему любимому сражаться.

Противостояние у Карберри-хилл

Летняя жара вкупе с обедом и вином заставили королевских воинов потихоньку, небольшими группами ретироваться на сиесту, и Машино войско растаяло, как белое облачко в голубом небе. Видя такое дело, Мария приняла поистине королевское решение - сдаться. Она горячо, для показухи попрощалась с мужем (как оказалось, навсегда), и тот, доброй души человек, дабы предать жене душевного спокойствия, передал ей свою копию Крейгмилларского соглашения с подписями многих лордов, включая Мортона и Летингтона, о согласии на убийство Дарнли. И Босуэлл ускакал в Данбар, а Марию взяли под стражу.

После ареста Маши собрать армию у Босуэлла не вышло и он ускакал в замок Дамбартон, который находился под контролем лорда Флеминга, сторонника Марии. К Босуэллу присоединилось около полусотни приверженцев. Но пока честная компания раздумывала, как бы спасти Марию, многие из её членов разъехались по своим делам, то ли устав от безделья, то ли поняв тщетность их затей.

Босуэлл, видя, что дело табак, вспомнил что он ведь был верховным адмиралом, под командой которого находилось аж 4 корабля. И он отплыл на них вместе с Сетоном и Флемингом в Абердиншир. Но граф Хантли, хозяин тех мест, был на Босуэлла сильно обижен - ведь тот так непорядочно поступил с его сестрой, и не поднял северо-восток страны в помощь верховного адмирала. Никому он не стал нужен, и Сетон с Флемингом покинули Босуэлла. Даже лорды не спешили его захватывать и дали беглецу 3 недели на добровольную явку с повинной в эдинбургский суд. Нашли дурака, подумал Босуэлл и отплыл на север, на Оркнейские острова. Он ведь был ещё и герцогом Окнейским. Но в качестве бэйли там служил Джильберт Белфур, брат сэра Джеймса Белфура. И он подговорил гарнизон замка Оркни против Босуэлла. А потому, когда корабли того приблизились к берегу, их встретили пушки.

Тогда он отправился ещё дальше - на Шетландские острова, где пиратствовал его родственник Олаф Синклер (Olaf Sinclair). Добавив ещё пару кораблей, он принялся грабить английские и датские суда, которые оказывались в тех водах. 25.08.1567 около Лервика (Lerwick) на Босуэлла напоролись посланные по его душу 3 шотландских военных судна. Наш адмирал спасся с тремя кораблями и укрылся на самом северном острове архипелага - Унст (Unst). Но шотландские военные суда преследовали его и там. Скоро состоялось небольшое морское сраженьице. Верховный Адмирал опять был бит, и на двух кораблях, обгоняя ветер, рванул в сторону Норвегии искать там спасение. Босуэлл укрылся на острове Karm к северу от Стравангер (Stavanger). Но датские власти (тогда Норвегия являлась частью Дании) заподозрили его в пиратстве и 02.09.1567 задержали в замке Bergen до выяснения личности. И как раз в этом месте проживала Anna Throndssen - молодая фрекен, на которой адмирал когда-то обещал жениться, поматросил и бросил. А она приходилась родственницей канцлеру Розенкрантцу (Rosencrantz), а потому тот был расположен явно не дружески к шотландскому проходимцу. Поэтому не удивительно, что канцлер получил приказ от своего короля арестовать Босуэлла, которого Фредерику II намеревался использовать в качестве торга с Шотландией за возвращение Дании Оркнейских и Шетландских островов.

23.09.1567 задержанного переправили в Копенгаген, где поместили в замок под домашний арест. Там Босуэлл воплощал свои творческие замыслы в написании мемуаров, а иногда и охотился. Мемуары, в которых он изображал себя супер-героем и благородным рыцарем, эффекта на датского короля не произвели, и тот для большей безопасности общества от подобного писателя перевёл его в уютный замок Malmö, что уже на территории сегодняшней Швеции. Босуэлл продолжал развивать свои литературные таланты и вёл переписку с Машей с целью освобождения - своего, конечно. И пленённая в то время в Лохливене королева, вроде бы, даже отписала ему, что он может от её имени обещать датскому королю Шетландские и Оркнейские острова, ежели тот пошлёт ей на выручку датские войска. Фредерик войны не хотел, а острова хотел, а потому всё ещё надеялся обменять острова на нашего адмирала. Однако шотландский регент Морей на переговоры не шёл и требовал экстрадикции Босуэлла на родину.

Такие игры продолжались несколько лет до тех пор, пока в 1573 году Елизавета Английская не признала Яшу королём Шотландии, и Босуэлл, тем самым, потерял всякую ценность для Фредерика Датского. Тем не менее его все равно не выдали шотландцам, а отправили в мрачный замок Dragsholm, где Босуэлл пил горькую и постепенно сходил с ума, вплоть до 14.04.1578, когда он решил-таки избавить мир от своего присутствия.

полагают, что это мумифицированная голова Босуэлла, которая вместе с телом Горыныча хранится в одной из датских церквушек, в Fårevejle

Сдавшаяся на Карберри-Хилл королева Мария осыпала лордов упрёками, наивно полагая, что они раскаются и упадут на колени. Куда там! Вместо этого, её лишили служанок, отвезли в столицу и поместили не в Холируд, а в дом провоста, причём, одну-оденёшеньку в маленькую каморку со стражей у дверей.

Машу как пленницу ведут по Эдинбургу

С утра под окном уже шумела толпа, выкрикивая оскорбления в адрес своей королевы, у которой, похоже, после пережитых унижений стало не совсем хорошо с головой, ибо сообщают, что она распустила волосы, обнажила грудь и вопила из окна. Хотя, может, это утка из семейства пропагандовых.

дом Блэк Тёрнпайк на Хай-стрит, на заднем плане, где провела ту ночь Мария Стюарт

Тайный совет совещался целый день и отправил Летингтона вразумить сумасшедшую королеву. Летингтон умел мягко стелить и успокоил-таки истерившую Марию. Вечером её перевезли в Холируд, где она поужинала, кое-как сама заштопала разодранный корсет и узнала, что её повезут дальше по этапу. Ночью её переправили через Форт и отвезли в замок Лохливен, стоявший на островке посреди озера. Замок, где Маше предстояло быть пленницей, принадлежал сэру Вильяму Дугласу.

Лохливен

В замке также обитала мать сэра Вильяма леди Маргарет Дуглас, в девичестве Эрскин, которая давным-давно залетела от Джеймса V и являлась матерью Морея. А потому она люто ненавидела его сестру Марию, в отличие от своего сына законную дочь шотландского короля. В замке также проживал младший её сын красавчик Джордж Дуглас.

Лорды тем временем нашли и оприходовали всех исполнителей убийства Дарнли. Пытками из них выбили нужные показания, возлагавшие вину лишь на Босуэлла, а затем, дабы не сболтнули лишнего, мило так всех казнили: кого повесили, кого четвертовали.

19.06.1567 была обнаружена легендарная шкатулка. В столице поймали трёх людей Босуэлла, и один из них под пыткой предъявил властям ларец, который, якобы принадлежал Босуэллу, находился на ответхранении в Эдинбургском замке, а когда Босуэлл затребовал его обратно перед несостоявшейся битвой при Карберри, то она очутилась в руках этого самого слуги. Шкатулку вскрыли и обнаружили всяческие бумаги, потом снова закрыли и отдали на хранение Мортону. Слугу этого вскоре казнили - а то вдруг ляпнул бы, что всё придумал про ларец. А из шкатулки сделали ядерную бомбу против бедной Маши. Из писем из ларца следует всего навсего, что Мария помогла Босуэллу похитить самоё себя, а также, что она была причастна к убийству Дарнли.

Ларец

23.06.1567 Елизавета I написала узнице, что обо всём знает, но надеется, что это всего лишь жалкий поклёп на Марию. Но та уже умела неплохо читать, между строк, и всё поняла. Английская королева также отправила Трокмортона, своего посла, знакомого Маше ещё по Франции, дабы призвать шотландских лордов блюсти права их королевы, кузины Елизаветы. А от Сесила посол получил наказ собрать улики против Босуэлла, добиться применения против него всех мыслимых санкций и в том же духе. Елизавета желал привести Яшу в Англию для воспитания, а Марию восстановить на троне. В то же время ходили слухи, что и французы якобы хотят предоставить шотландской королеве и её и сыну политическое убежище. Тем временем в Шотландии образовались две партии: одна за регенство (Мортон, Летингтон, Белфур и прочая), другая (Хантли, Гамильтоны, Аргайл, Флеминг, Сетон) за королеву. В общем, все теперь решали судьбу Марии - все, кроме неё самой.

А пленённая королева тем временем отходила от пережитого стресса. Вроде бы, ей даже удалось охмурить лорда Рутвена, которому вместе с Линдзи было поручено охранять Машу в Лохливене. Он признался ей в любви, а она, негодница, рассказала обо всём леди Дуглас, и Рутвена отозвали.

Лорды теперь ломали голову, что же делать дальше с королевой. Английский посол передал им требование Елизаветы об освобождении Марии. Но через пять месяцев той должно было стукнуть 25, и королева, по закону, могла полишать их всех земельных пожалований. Трокмортон верно догадывался, что Марию принудят к отречению, и он, вроде как бы, даже написал ей, что подпись, данная под принуждением, недействительна. А покамест королева обживалась в Лохливене и требовала улучшения условий своего быта - прислать к ней ещё аптекаря, кружевницу, пажа и т.д.

А что же наша Маша? Поправилась, пополнела, сидя-то взаперти без занятий спортом. И мечтала уже не о короне, а просто о свободе. Она тайно переправила письма Елизавете I и Екатерине Медичи, моля о помощи. Всё попусту. Понимая, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, Маша решилась действовать своими проверенными средствами. Она охмурила теперь младшего брата своего тюремщика Ульяма Дугласа - Джорджа, который не очень-то ладил с братом и теперь ради спасения Маши готов был на всё. Он установил контакт с лордом Сетоном, видным членом Партии Королевы, и они стали ломать головы, как вызволить королеву из неволи.

И вот где-то в апреле 1568 года Маша переоделась в прачку, а её верная подруга Мэри Ситон - в Машу. Но у королевы был рост баскетболистки, шесть футов, и один лодочник заподозрил неладное и попросил Гульчитай открыть личико, правда, никому ничего не сказал, но Марии пришлось-таки вернуться в замок.

А дальше начинается пожалуй, самая интересная и весёлая часть рассказа - можно сказать, развязка сюжета. Итак, вскоре после неудачной первой попытки Маше удалось завербовать паренька по имени Вилли Дуглас, полного сироту, бойкого, но настолько бесшабашного, что его быстро вычислили и выдворили с острова. А леди Дуглас и Вильям Дуглас пригрозили Маше более строгими условиями содержания. Но мама с сыном, похоже, оказались ещё более беспечными, потому как Вилли вскоре было дозволено вернуться на остров, и он поведал Маше, что Джордж Дуглас и лорд Сетон с вооружёнными боевиками ждут её в деревушке на берегу, а сам побег запланирован на 2 мая. А далее было, вероятно, вот так. В тот день шебутной Вилли организовал праздник Неразумия (популярный в то время в Шотландии) и играл в нём главную роль - Аббата Глупости, нарушив тем самым распорядок дня на острове. А Маша весь вечер отвлекала леди Дуглас болтовней. И никто не заметил появления на берегу группы боевиков в балаклавах. Вилли умудрился намертво связать все лодки, кроме одной. Сэр Вильям, вроде, это заметил и чего-то заподозрил, но Маша и его заболтала. Пленнице подкупленный лодочник привёз с берега жемчужину - сигнал, что всё готово. Маша рано ушла к себе, якобы молиться. А прохвост Вилли прислуживал Уильяму Дугласу за ужином и каким-то макаром спёр у него ключ. Затем юнец с Машей вышли во двор и шмыгнули за ворота, после чего Вилли запер их за собой, а ключ выбросил в дуло пушки. Потом они сели в лодку завербованного лодочника и благополучно достигли берега.

побег Маши

Там Машу встретил горящий страстью Джордж Дуглас с сообщниками, её посадили на лошадь и все поскакали на юг. По дороге к ним присоединился второй сын Шательро Клод Гамильтон (первый, как мы помним, лишился рассудка). К полуночи все прибыли в замок Ситонов - Ниддри. На этом всё весёлое, увы, кончается, как здесь, так и в жизни Маши.

На следующий день кавалькада прибыла в город Гамильтон к югу от Клайда, вотчину этого клана. Лагерю Марии продолжало прибывать - графы, епископы, лорды, бароны. Регент Морей без дела тоже не сидел. Он приказал собрать в Глазго войско и сам прибыл в этот славный город. Теперь обе армии были на расстоянии всего восьми миль друг от друга. Мария вновь возомнила себя полновластной королевой, хотя воевать особо не хотела. Но Гамильтоны настояли на немедленных военных действиях. Также они написали письма всем европейским государям - от имени королевы Марии Стюарт, - в которых она назначает линию Шательро наследниками шотландского престола, если не дай боже что с ней и с Яшей случится, и передаёт им регентство на случай её возможного отбытия заграницу.

Морей был в сложной ситуации. Уже с апреля его рейтинг стал падать и он терял поддержку как регент. А рейтинг Марии, наоборот, рос. Ей бы повременить, собраться с силами. Ведь у неё была теперь куча возможностей для манёвров, но она, как всегда, пошла на поводу, на этот раз - у Аргайла и Гамильтонов, которые рекомендовали немедленно атаковать малочисленного врага. Войско Марии выступило в сторону Глазго. Морей вывел армию из города и встал на холме у деревни Лэнгсайд. Полководцы из сторонников Марии вышли никакие и на глазах своей королевы они позорно проиграли сражение. 1 к 400 - соотношение потерь убитыми и раненными у "бастарда" Морея и его "непутёвой" сестрёнки. А влюблённый Джордж Дуглас пал смертью храбрых, став тем самым №3.

Мария над умирающим Дугласом

И теперь Мария пустилась в бега и направилась на юг, в Гэллоуэй, в сопровождении небольшой кучки сторонников, испытывая все неудобства бегства без оглядки. Они дали такого дёру, что только пятки сверкали, хотя за ними никто и не думал гнаться.

Сторонники Марии советовали ей остановиться, собрать армию в Гэлоуее и Дамфризе и сражаться против регента Морея, рейтинг которого уже был ниже плинтуса; им было чего ждать в случае победы свергнутой королевы; но, похоже, Марию Шотландия уже достала. Также она вновь подумывала о возвращении во Францию, где она была герцогиней и имела обширные владения и где могла бы весело и беззаботно провести остаток своей жизни в гармонии с природой, веселясь и развлекаясь. В итоге, однако, настырная Маша решила отправиться в Англию, наивно надеясь, что очарует Елизавету своим обаянием, приластится и разжалобит, и та позволит ей держать там свой двор, быть на виду и посещать модные тусовки, и незамедлительно отправит армию, чтобы та отвоевала для Маше шотландский престол. Беглянка остановилась в аббатстве Дандреннан (Dundrennan Abbey) - передохнуть, привести себя в божеский вид и чиркнуть записочку Елизавете: жди, мол, в гости, дорогая кузина. 16.05.1568 Мария с друзьями арендовала небольшую рыбачью шхуну и переправилась через залив Солвей в Англию.

Елизавета, однако, никогда не горела желанием встречаться с Марией, в которой она видела потенциальную угрозу себе как монарху - ведь та ещё не отказалась от прав на английский трон, протестантской вере - Мария, как варенье для мух, становилась центром притяжения для английских католиков. А потому Елизавета решила потянуть время: она якобы согласна встретиться с Марией, но лишь после того, как та очиститься от подозрений в убийстве Дарнли.

А покамест Марию со свитой поселили в замке Карлайла - как почётную гостью, но под строгим надзором. Елизавета направила в Карлайл сэра Фрэнсиса Ноллиса (Francis Knollys) присматривать за Марией, к которой тот относился достаточно доброжелательно.

добряк Ноллис

А в Лондоне многие были настроены весьма враждебно к беженке из Шотландии, особенно граф Леннокс и его графиня, которые потребовали у Елизаветы судить Марию за убийство их отпрыска. А Мария тем временем начала переписку и отправила посланника во Францию с просьбой предоставить ей войско, дабы отвоевать шотландский престол. Одновременно Мария засыпала Елизавету просьбами встретиться с ней лично, что стало её навязчивой идеей до конца жизни. В общем, Мария была весьма беспокойной гостьей, или, скорее, пленницей, поскольку она была теперь не вольна в своих передвижениях. Это за неё решали Елизавета и Сесил, учитывая все политические сложности момента.

Пока Маша отдыхала и даже охотилась в окрестностях Карлайла, поглядывая в сторону близкой Шотландии и писала жалостливые письма Елизавете, умоляя о личной встрече, её решили перевезти ещё южнее, подальше от границы. Мария ехать не желала, капризничала, плакала, ежечасно писала Елизавете. Но, получив часть своего гардероба из Лохливена, она поддалась уговорам и согласилась переехать в замок Болтон, уже в 150 милях от Шотландии.

замок Болтон

Да и что она могла поделать? Итак, 15.07.1568 со свитой в полсотни человек она вселилась в замок Болтон в Йоркшире, где её заселили в номер люкс с камином и прекрасным видом из окна.

номер люкс в Болтоне

К тому же следом прибыли ещё несколько контейнеров с её одеждой из Лохливена. Хотя быт был и хорошим, но Мария поняла окончательно - она здесь не гостья, а пленница.

Тем временем Морей дал понять английскому посланнику, что у шотландского Тайного совета есть письма, доказывающие вину Марии в убийстве Дарнли. Тогда хитрая Елизавета написала Марии, что восстановит её на престоле при условии, что та будет оправдана судебным процессом и в дальнейшем отречётся от католичества и много чего ещё в том же духе. На самом-то деле таким способом Елизавета хотела просто-напросто заручиться согласием Маши на суд над ней, не особо надеясь, что благоверная католичка Мария Стюарт пойдёт на такие условия. Но Мария клюнула на крючок и согласилась! Правда, насчёт изменения вероисповедания она, вероятно, была неискренна. Но чего не сделаешь ради свободы! Конечно, имелся в виду не "суд" - ибо как можно судить помазанницу Божью! - а что-то типа комиссии. Причём, наша Маша была уверена, что её оправдают и восстановят в правах.

первое письмо Маши, написанное на корявом английском, 01.09.1568 сэру Фрэнсису Ноллису

Однако Елизавета, похоже, была уверена в обратном, ведь комиссия была-то английская, и к тому же английской правительнице надо было закрыть тему. Одним из членов комиссии являлся герцог (единственный на тот момент английский герцог) Норфолк (Thomas Howard, 4th duke of Norfolk ), вдовец, протестант, но с множеством родственников-католиков, другой был Сэдлер, наш старый друг английский посол в Шотландии ещё во времена Мари де Гиз, ну, и наконец, граф Сассекс, послушный инструмент в руках Елизаветы. Причём, Марии не требовалось присутствовать на заседаниях комиссии, она бы получала письменные доклады в Болтоне и давала бы письменные ответы.

Ну, и пошло-поехало. В октябре в Йорке встретилась эта комиссия с представителями Морея и группой поддержки Марии, каждая из которых друг на друга катила бочку - одни обвиняли Босуэлла в прелюбодеянии с Марией и убийстве Дарнли, другие его оправдывали, первые ссылались на "письма из ларца" (похоже, фальшивки), вторые предъявляли контр-документы, доказывавшие законность действий Марии. В общем, обычная юридическая казуистика и крючкотворство.

В это время Летингтон встретился с герцогом Норфолком и предложил тому устроить брак с Машей, которая ещё была ничего так себе. Все были бы счастливы, если бы Мария отказалась от претензий на трон и стала бы герцогиней Норфолской. Тут ещё и Ноллис, на чьём попечении и под чьей охраной находилась Маша, предложил ей брак с его шурином Генри Кэри, лордом Хансдона.

женишок Норфолк

А пока не въезжавший до конца в ситуацию Норфолк и хитрый Летингтон решили, что лучше всего в выводах комиссии будет компромисс. Маша останется под контролем, а Елизавета может плыть выбранным курсом. Так и случилось - Елизавета распустила комиссию, а некоторых вызвала в Лондон, дабы они продолжили работать под бдительным оком Сесила. Морея не пригласили и он уехал в Шотландию, предварительно попытавшись накапать на мозги Сесилу и настроить того против Марии.

Мария ежедневно совершала верховые прогулки и легко могла удрать. А потому Ноллис принялся плакаться Елизавете о том, как трудно охранять пленницу, как для него накладно содержать её двор. Короче, английская королева задумалась над тем, чтобы перевести пленницу ещё южнее, миль на 100, под Дерби в замок Татбери.

В ноябре вырисовывается Фрэнсис Уолсингэм (Francis Walsingham), являвшийся главой Елизаветинского MI5 и членом её Тайного совета. Он выступил перед своей государыне с иициативой найти людей, которые если что "предоставят" неопровержимые улики против Марии.

шеф MI5 Уолсингем с шифровкой в руке

В конце ноября Елизавета созвала в Вестминстере новую комиссию, уже в расширенном составе, включавшем высших представителей английской знати. Также вызвали Морея, дабы натравить его на обвиняемую. Марию представляли епископ Росский, лорд Херрис и прочая. Морей сразу же ринулся в атаку, добавив к предыдущим обвинениям ещё одно - якобы Мария с Босуэллом замышляли убить Яшу, чтобы передать корону линии Босуэлла. Тут в Лондоне разразилась чума и слушания перенесли во дворец Хэмптон-корт. Представители Марии потребовали её присутствия, дабы она могла самолично всё опровергнуть. Но Елизавета отказалась, подыграв Морею. Тогда представители Марии в знак протеста покинули зал заседания. А Морей принёс знаменитый "ларец с письмами", и все дружно принялись за их изучение, а Морей клялся и божился, что они самые что ни на есть настояшие, подлинней не бывает. Пробовали даже провести дактилоскопическую экспертизу, да куда там. Хантли и Аргайл дружно заявили о Крейгмилларском соглашении. Хотя этим они барали на себя вину за участие в заговоре против Дарнли, но и заявляли об прямом участии в нём Морея. Шотландский регент конечно всё отрицал, он-де ни сном ни духом о заговоре; да и вообще, что это за Крейгмиллар такой и где находится?

А Мария сидела тихо как мышка. Предложение предстать лично перед комиссией Маша напрочь отвергала: с какой стати шотландской королеве раскланиваться с простыми английскими дворянчиками. Все вопросительно взирали в сторону Елизаветы. А та метала молнии, почему Мария молчит и не отвечает на обвинения ни письмом, ни через своих дворян. А Мария хотела только одного - ну конечно, лично пообщаться с кузиной Лизой. Но вот 07.01.1569 Елизавета заявила наконец, что устала от всего этого спектакля, что шотландская королева не хочет себя никак оправдать, что всем надо заниматься своими делами, а Марию пусть поселят в Татбери, а все посещения и письма - только через неё, Елизавету. Т.е. получалось, что вина Марии была не доказана, но она осталась под стражей во власти Елизаветы, с вечным статусом "подозреваемая". Мария поняла, что она серьёзно влипла и ей ничего не светит.

вот влипла-то

26.01.1569 Марию вместе со всем её двором выселили из Болтона и отправили в Татбери (Tutbury), куда она смогла заселиться лишь 03.02.1569, а всё из-за дрянной зимней дороги. Нолисс с неописуемой радостью передал её с рук на руки графу Шрусбери (George Talbot, 6th Earl of Shrewsbury), который теперь стал ответственным за содержание Маши. Джорджу Тэлботу, графу Шрусбери, было уже за 40, плюс к этому нелёгкому грузу у него была стерва жена Елизавета по кличке Бесс из Хардика (Bess of Hardwick), которая до него уже трижды выходила замуж и со смертью очередного муженька всё богатела и богатела, просто, до неприличия.

граф Шрусбери	и его жена Бесс из Хардика, ну настоящий бес

Татбери по английским меркам был маленький и убогий замок, и свиту Марии сократили вдвое. Тем не менее, слуги умудрились вырубить все окрестные леса на топку каминов. Пленница сильно плакалась на новый быт; так, по её словам, под её окном находилась прекрасно ароматизировавшая выгребная яма. Мария пыталась вести переписку с Францией и Испанией с помощью шифрованных писем, но те быстро дешифровывались специалистами из МI5.

Татбери

В начале лета Машу со слугами перевезли временно в Уингфилд (Wingfield Manor), другое поместье Шрусбери. У Елизаветы I в это время пробились некоторые ростки жалости и она в июле предложила было отправить Марию отбывать срок на родину в статусе почётной королевы в отставке при условии лишь, что та ратифицирует Эдинбургский договор, отправит Яшу в Англию и признает Морея законным регентом. Впрочем, когда тот получил этот проект от английской королевы и созвал по этому поводу большую конференцию шотландской знати в городе Перте, то те подавляющим большинством голосов проголосовали против возвращения бывшей своей королевы в Шотландию.

Уингфилд

Летингтон и епископ Росский еще в октябре предыдущего, 1568, года втихаря начали окучивать герцога Норфолка касательно его женитьбы на Марии. Тому было чуть за 30, и хоть он и был занудой, но зато с прекрасной родословной. Епископ Росский расхвалил его Марии и та по почте обменялась с Норфолком портретами и сувенирами. Елизавете старались до поры до времени ничего об этом деле не говорить. Хотя уже ползли слухи и сплетни, а проплаченные писаки развлекали публику памфлетами на тему женитьбы Марии Стюарт и герцога Норфолка. Разумеется, падкие до сплетен дамы не преминули нашептать про то Елизавете. А та, испугавшись, что этот брак уведёт Марию из под её контроля, посоветовала Норфолку "не класть голову на неправильную подушку". Герцог обиженно надул щёки и удалился от двора. А дабы помочь его выздоровлению, вскоре Елизавета прописала ему курсы лечебной терапии в Тауэре. А вот Марию для лечения она вновь отправила в сырой и мрачный Татбери - не всё коту масленица - и приставила к ней графа Хантингдона (Henry Hastings, 3rd Earl of Huntingdon), которого пленница терпеть ненавидела. И вот в начале 1570 года Мария вновь очутилась в "уютном" замке Татбери.

Мария в 1568	и её очередной тюремщик Хантингдон

Более того, Марию запретили выгуливать за пределами замковой стены, а большинство её штата уволили без выходного пособия. Наша невольница как всегда плакала и писала жалостливые послания Елизавете. Бедного "жениха", т.е. Норфолка, отправили отдохнуть от беспокойств в Тауэр, а свата, епископа Росского, "поселили" в доме епископа Лондонского. Мария, правда, ещё попробовала пофлиртовать и написала в Тауэр - Норфолку, до востребования. А тот забрал себе в голову, размечтался, хотя и боялся гнева Елизаветы.

Но скоро настроение у пленницы изменилось и Мария ощутила себя в полном одиночестве - ни посоветоваться тебе, ни поплакаться, ни пофлиртовать. А когда ребёнок чувствует отсутствие внимания, он, как правило, заболевает. Так Мария и поступила, а граф Шрусбери по очереди с женой-бессом выполняли роль сиделки.

В это время на севере Англии восстали католические графы, с армией двинулись на юг и были уже в 50 милях от Татбери, желая освободить Марию и провозгласить её королевой Англии. Елизавета приказала, дабы Машу перевезли в Ковентри. А там не было даже трёхзвёздочного отеля, не говоря уж о номерах люкс. А потому пленницу поселили в простой таверне. Но в декабре силы восставших стали таять, как весенний снег, хотя зима только начиналась, они вернулись на север и искали спасения в Шотландии. Однако добрый Морей экстрадировал их обратно в Англию, где в протестантском Лондоне бросили клич "католяку на гiляку", и несколько сотен восставших дружно повесили под громкие аплодисменты. Пленённые графы-предводители пытались перевести стрелки на бедного Норфолка, проходившего курс терапии в Тауэре. Наверняка, этому лечению помогло и письмо Марии, в котором она клялась любить Норфолка до смерти, непонятно только до чьей - своей или его.

А для Евросоюза Мария стала разменной монеткой. Католические монархи, папа римский все с пеной у рта рекли о необходимости восстановлении Марии на шотландском троне, некоторые даже договаривались до того, дабы скинуть с английского престола Елизавету Тюдор и водрузить на него Марию Стюарт, а вместе тем и вернуть в Англию католичество. Но, как обычно у красноречивых политиков, слов было много, а дел мало. Правда, ради пропаганды папа отлучил от церкви Елизавету, от чего той было не горячо, ни холодно.

А тут ещё и Морея грохнули. 23.01.1570 он преспокойно себе ехал верхом по улице Линлитгоу, никого не трогал, а в это время из принадлежавшего архиепископу Джону Гамильтону дома раздался выстрел. Морей получил серьёзное ранение, но геройски дошёл до дома. Впрочем, такая бравада вышла ему боком, ибо вечером он вынужден был преставиться. А снайпер скрылся. Это был некто из Гамильтонов. Тем не менее, Джеймс Гамильтон, герцог Шательро прозевал свой шанс, и летом регентом стал вернувшийся из Англии Леннокс, отец Дарнли и заклятый враг Марии.

Покушение на регента Морея

Хотя восстание католиков на Севере и подавили, но тут появился странствующий рыцарь по имени Леонард Дейкр (Leonard Dacre), второй сын барона Дейкра. Он мечтал совершить подвиг и освободить прекрасную принцессу, устроив ей побег из темницы. Марии хватало пока и одного воздыхателя в лице Норфолка и она вроде бы пыталась отговорить Дейкра. Но тот собрал ополченцев и 20.02.1570 напал на войско лорда Хансдона (Henry Carey, 1st Baron Hunsdon), которое было направлено Елизаветой, чтобы окончательно погасить очаги Северного восстания. Однако Дейкр был бит в битве при мосте Гелт (Battle of Gelt Bridge). 3-4 сотни его ополченцев погибли, а сам незадачливый спаситель бежал в Шотландию, а потом и во Фландрию, где через три года в печали и тоске отдал Богу душу.

После устранения католической опасности с севера начались некоторые послабления. Так, Джона Лесли, епископа Росского, отпустили наконец из дома епископа Лондонского, и он сразу поехал к Марии, дабы обсудить план развода с Босуэллом. Она ведь была за ним ещё замужем!

Джон Лесли, епископ Росский

А Марию в мае перевели в более комфортабельный особняк Чартсуорт (Chatsworth House), где позволяли даже выезжать на охоту. И даже Норфолка в августе выпустили из Тауэра.

Чартсуорт-хаус

Однако желающих освободить заключённую не убавлялось. Некто Джон Холл, что-то типа юриста, работал на графа Шрусбери и вдруг ему взбрело в голову освободить пленницу, хотя он её никогда не видел. Он нашёл таких же романтиков среди мелкопоместных дворян-католиков с севера. Заговорщики в августе встретились с камергером двора Марии и планировали утащить её через окно Чартсуорт-хауса. Мария понимала рискованность затеи. Покуда она колебалась, MI5 раскрыла заговор, а все заговорщики дали дёру кто куда, но их всех выловили, по одному, правда, со всеми обошлись по-божески, кроме Холла, которого казнили.

Елизавета I начала посылать к Марии делегации с мирными инициативами для деэскалации конфликта. Предложения были всё те же: ратификации Эдинбургского договора, отправка Яши в Лондон на воспитание и прочая лебедень. Надо же было Елизавете представить себя мировой общественности в качестве миротворца. Такие переговоры с Марией продолжались больше года. Толка от них было мало, зато у Марии была возможность близко познакомиться со своим главным врагом - Сесилом, который иногда к ней вынужден был наведываться для переговоров. Здоровье Марии однако шло на убыль, она вновь слегла. В декабре её со двором перевезли в Шеффилдский замок (Sheffield Castle)

Шеффилдский замок

В марте 1571 пленница написала флорентинцу Ридольфи (Roberto di Ridolfi), который держал международный банковский бизнес. В письме Мария упоминала всякую ерунду: плохое с ней обращении англичан, преследования католиков, заговоры против неё, Норфолка, якобы лидера борцов за католическую веру в Англии. Также пленница просила передать информацию папе, герцогу Альбе и королю Испании и заверить их, что когда она станет королевой Англии, то установит дружбу с Нидерландами, поженит Яшу на испанской инфанте, отвоюет Шотландию, а также она поливала грязью своего всё ещё мужа Босуэлла, обеляя при этом себя, - что он, дескать, изнасиловал её и потому она вышла за него из-за безвыходности. Одновременно послал письмо Ридольфи и герцог Норфолк с заверениями, что он тайный католик, хочет жениться на Марии и приводил список и количество вооружёных сил, необходимых ему для победы. В этот раз MI5 сработала плохо и письма дошли до адресатов неперехваченными. Всё было шито-крыто.

Но скоро человек из Партии Короля захватил замок Дамбартон в Шотландии, и в нём были найдены бумаги Клода Гамильтона, сына Шательро, с подробной информацией о состоянии переговоров с герцогом Альбой. Сесил, к тому времени уже получивший титул барон Бёрли (Burly), ввёл план "Перехват", и скоро в Дувре задержали прибывшего из Нидерландов курьера, вёзшего письма от Ридольфи к Норфолку. На самом деле курьер давно уже работал на епископа Росского. Но в этот раз, дабы подзаработать, он прихватил и письмо для Норфолка. Курьера быстренько упаковали в лондонскую тюрьму, поговорили по душам. Но тот, ободрённый посещением своего хозяина, епископа Росского, заявил, что он всего лишь рассыльный и не знает содержания почты. Даже дыба не заставила его говорить. А вот подсадной утке он проболтался и выдал шифр. После этого ценности он больше не представлял, ещё пару годиков посидел, а потом был отпущен восвояси. А вот Шрусбери было велено вновь усилить охрану своей подопечной.

13.05.1571 несчастного епископа Росского опять задержали и препоручили опеке епископа Илийского. Джон Лесли оказался сговорчивым малым и полностью заложил Ридольфи Сесилу, рассказав о всех его деяниях, при этом много чего приплёл от себя, и про Ридольфи и про Норфолка, чтобы все последующие века историки ломали головы, пытаясь докопаться до истины. А Шрусбери допросил Марию, которая почти всё отрицала. Теперь у правительства улик было выше крыши. И 03.08.1571 Норфолка поместили под домашний арест. А в графстве Норфолк раскрыли заговор католиков с целью сместить Елизавету. Тогда Норфолка отправили в до боли знакомый ему Тауэр. Тот писал покаятельные письма Елизавете, кое в чём признаваясь, а кое что тая. 16.01.1672 суд пэров приговорил Томаса Ховарда, герцога Норфолка к отсечению головы от туловища, ну, или наоборот. Елизавета в своём духе чего-то медлила, выжидала, но 02.06.1572 Норфолку всё-таки отрубили непутёвую головушку.

В мае 1571 года Шрусбери получил право опеки над молодым сэром Энтони Бабингтоном, своим соседом. Бабингтон ненароком встретился с Марией и, похоже, втюрился первой мальчишеской любовью. Через дюжину годиков это вышло ему боком...

В Шотландии Леннокс почил и новым регентом в августе 1571 года стал граф Мар (John Erskine, 17th Earl of Mar).

новый шотландский регент граф Мар с бородой

Мария тем временем вынуждена была ограничиваться короткими прогулками по саду в замке Шеффилда. Шрусбери председательствовал в суде над Норфолком. И его временно замещал Ральф Сэдлер, которого в своё время Мари де Гиз ловко водила за нос. Но вот вернулся с суда Шрусбери и "обрадовал" Марию вынесенным Норфолку приговором. Пленнице стало совсем тяжко.

А Сесил-Бёрнли собирал толстое досье с планами побега Марии Стюарт. Что-то ему присылал теперь граф Мар, новый шотландский регентом, что-то сообщал Шрусбери. Английская пропагандистская машина работала вовсю против Марии Стюарт, общественное мнение было настроено против неё и в Англии раздавались призывы покарать её негодницу. Парламентская делегация даже прибыла в Шеффилд и потребовала от Марии дать ответ на обвинения в нелояльности. Мария всё отнекивалась, что она дескать ничегошеньки не ведала о заговоре Ридольфи, а совместила свой герб с английским по настоянию покойного свёкра. Елизавета в то время никак не хотела, чтобы её парламент судил Марию и, возможно, приговорил бы к смерти, и сделала всё, чтобы этого не случилось.

23.08.1572 в Париже случилась Варфоломеевская ночь, которую начал двоюродный брат Марии Генрих де Гиз. Елизавета, Сесил, да и большая часть англичан, все ужаснулись и наложили в штаны, испугавшись повторения подобных событий в Англии. Разумеется, отношение к католичке Марии Стюар поменялось от плохого к просто ненависти. Снова на самом высоком уровне зазвучали призывы обезглавить Марию, дабы спасти Елизавету. Число слуг Марии сократили до 16, а Шрусбери было приказано провоцировать заключённую на крамольные словоизлияния.

В октябре Елизавета заболела оспой, и снова все струхнули, ибо в случае её весьма вероятной смерти королевой Англии по-хорошему стала бы Мария Стюарт. Однако Елизавете несказанно повезло и она оклемалась. А вот Мария, напротив, слегла или сделала вид, что заболела, для того чтобы выпросить у Елизаветы разрешение отпустить её на лечение на курорт - на воды в Бакстон. Шрусбери туда иногда ездил лечить свою любимую подагру и ремонтировал там четырёхэтажный коттедж около самого целебного источника.

Пока то да сё, 29.10.1572 регент Шотландии граф Мар - тот, который с бородой, - отошёл в мир иной, а ему на смену пришёл Мортон (James Douglas, 4th Earl of Morton), который и думать не желал о возвращении Марии в страну.

новый шотландский регент граф Мортон, и тоже с бородой

Сторонники Марии во главе с Киркалди из Грэнджа (William Kirkcaldy of Grange) и Летингтоном всё ещё удерживали для неё в своих руках Эдинбургский замок.

друг Киркалди

Но Елизавета отправила группу захвата в полторы тысячи спецназовцев, и 16.06.1573 они штурмом взяли замок на скале. Киркалди и многих других повесили, а Летингтон предпочёл сам выпить яду.

Эдинбургский замок в это время

Друзей у Марии теперь не стало совсем. Да и родственники были ещё те. Кардинал Лотарингский стал удерживать большую часть французской пенсии Марии, а король Карл IX открыто называл её дурой.

Но вот летом 1573 года ремонт в Бакстоне был наконец закончен, и Елизавета проявила несвойственную ей милость и разрешила Марии поездку на воды, разумеется, при усиленных мерах безопасности. В Бакстоне пациентка произвела фурор и многие отдыхающие взглянуть хоть краем глаза на знаменитую шотландскую красотку, хотя в пленении её благолепие стало увядать быстрыми темпами. Не всем желающим, правда, удалось взглянуть на шотландскую королеву из-за строгих секьюрити.

А у Бесс, "хозяйки" Марии, графини Шрусбери, была дочка Лиза. Мама хотела выдать её замуж за сынка почившего Леннокса молодого графа Чарльза Стюарта. И если бы у пары родился сын, то у него было бы не меньше прав на английский престол, чем у Яши, - разумеется, после смерти Елизаветы Тюдор. Две графини как-то раз по осени 1574 года встретились вечерком, поболтали под окном и вскоре сыграли свадьбу своих отпрысков. Английская королева сильно на них осерчала и вызвала на ковёр в Лондон с намерением отправить строптивых кумушек на лечение в Тауэр. Правда, обошлось всё пока домашним арестом. А через год у пары родилась дочка, что весьма расстроило Бесс - ведь она так хотела стать королевой-матерью. Тем не менее, это не помешало Шрусбери попасть в опалу у Елизаветы

Мария свыклась с участью пленницы и развлекала себя чтением, рукоделием и занятиями с домашними животными - птичками и собачками. В начале 1575 года года к ней прибыл из Франции новый секретарь - Клод Но де ла Буазильер, протеже кардинала Гиза. Чем-то он напоминал Рицио и потому пришёлся по душе Марии. Ибо утешителей у неё уже не осталось совсем, особенно после того, как от неё удалили епископа Росского и некому стало покаяться и излить душу. Правда, её тайно навещал какой-то иезуит, исповедовавший её. Видимо, она начала уже задумываться о вечном и уже не мечтала о побеге, о власти, а надеялась всего лишь на некоторые улучшения своего пожизненного заключения. А упадок духа вёл к ухудшению самочувствия Марии. Правда, эти обострения были для неё хорошим поводом попроситься на воды в Бакстон. По крайней мере, она заявляла, что эти поездки якобы облегчали ей боль в суставах. Мария составила новое завещание, основанное на её личных эмоциях, но никак не на разуме.

Главой MI5 являлся сэр Френсис Уолсингэм, а замом у него был Ричард Топклифф (Richard Topcliffe), тоже сэр, хотя и псих и любитель помучить своих жертв на дыбе. Примечательно, что он был ровесником своего коллеги Малюты Скуратова. Поскольку его досье было закрыто, то фотографий не сохранилось.

Покудова Мария дышала свежим воздухом в саду Чатсуорта, в Шотландию из Франции по поручению герцога де Гиза в 1579 году прибыл Эсме Стюарт, синьор д'Обиньи (Esmé Stewart, 6th Seigneur of Aubigné), красавчик 37 лет. Он втёрся в доверие к Яше, получил от того титул герцога Леннокса, и не без его участия в июне 1581 года Мортону отрубили голову.

Красавчик Эсме

А в 1579 Лондон прибыл младший шурин Марии - герцог Алансонский (Hercule François de Valois, duc d’Anjou et d’Alençon,), претендент на руку Елизаветы, хотя и моложе её на 20 годков. Политика, ничего личного. Марии это не понравилось - ещё бы, вдруг у них сын народится, и что же тогда Яша! - и она позволила себе высказать вслух недовольство, чем навлекла гнев Елизаветы. Английская королева дала своему "лягушонку", как она его называла, денежек и тот попрыгал повоевать в Нидерландах, отчего и умер 10.06.1584. А Елизавета так и осталась старой девой.

царевна-лягушка Елизавета	и её "лягушонок" Алансон

Шрусбери продолжал ворчать на непомерные расходы на содержание Марии и на нежелание казны возмещать ему затраты.

Марии предложили было подписать договор о совместном с Яшей правлении, но при этом она оставалась бы почётной заложницей в Англии. Если бы пленница подписала этот договор, то тем самым отказалась бы почти от всего в обмен на ограниченную свободу. Но пока она раздумывала, Елизавета образумилась, поняв, что Яша будет и так лоялен ей, даже если мать будет томиться в темнице. Пока Мария "отдыхала" под опекой Шрусбери, на воле по-прежнему плелись интриги и строились заговоры против Елизаветы, но MI5 успешно справлялась со своими задачами. Но паранойя по поводу планировавшихся покушений на Елизавету охватило всё английское общество. Тайный совет принял договор о создании Ассоциации защиты королевы. А в начале 1585 года английский парламент превратил этот договор в Акт об Ассоциации.

Поползли слухи - куда без них! - о нежных якобы отношениях между Шрусбери и Марией. Вероятно, это ненасытная графиня Бесс, поссорившаяся с мужем из-за общей собственности, пустила слушок, который и растиражировали сплетники. Узнав об этом, Мария оскорбилась, воспылала гневом и написала Елизавете, в свою очередь, по-дружески вылив ушат грязи на Бесс. Но письмецо пока попридержала и дала "подружке" знать о его существовании. Елизавета решила изъять Марию из семейной склоки между графом и графиней Шрусбери и в сентябре 1584 года Марию передали на поруки Ральфу Сэдлеру, когда-то в бытность свою послом качавший малютку Машу на руках. И пленницу в начале 1585 года перевезли в так "любимый" ей мрачный Татбери. Начальником стражи по рекомендации Уолсингема стал фанатик-пуританин сэр Эмиас Паулет (Sir Amias Paulet).

новый сэр тюремщик

Жизнь Марии и её слуг ограничивалась крепостными стенами замка, а переписка - письмами от шотландского посла во Франции Битона. Паулет был строг до неприличия и принял все меры для предотвращения тайной переписки пленницы с внешним миром. От комфорта не осталось и следа, по спальне гулял ветер. Каким-то образом Мария удалось написать французскому послу Мовиссьеру и пожаловаться на ужасные бытовые условия. Выгуливала она теперь себя по маленькому садику, или же её просто выносили туда на кресле. Всё это происходило под охраной аркебузиров-снайперов, готовых тут же застрелить её при малейшем намёке на побег. Паулет, однако, утверждал, что позволяет ей охотиться верхом рядом с замком.

Но даже Паулет согласился с тем, что в Татбери жить невозможно. И на Рождество 1585 года Марии сделали презент - перевели её в Чартли-холл (Chartley), окружённый рвом с водой, так что теперь и мышь не могла проскользнуть. Впрочем, сбежать Марии уже становилось практические невозможно. Из-за сидячего образа жизни ножки её отекали, а сердечко отказывало.

новая тюрьма Чартли-холл

И тут к активной фазе операции по ликвидации этой занозы под именем Марии Стюарт в теле английского общества приступил MI5 во главе со своим шефов Уолсингемом. Поскольку Елизавете становилось дурно при одной только мысли о казни своей кузины Марии, то английскую королеву до поры до времени не посвящали в детали спецоперации. Подручные Уолсингема при посредстве двойных агентов "помогли" Марии наладить переписку с внешним миром, которая, конечно же, вся проходила через руки Уолсингема, который теперь лишь выжидал, когда же созреет какой-нибудь заговор.

И вот один священник-фанатик по имени Джон Баллард (John Ballard) с ником Фортескью, который был дружен с изгнанным из Англии испанским послом Мендосой и горел желанием убить Елизавету во славу Господа, тайком пробрался в Англию и установил контакт с богатым молодым католиком Энтони Бабингтоном (Sir Anthony Babington). Выше уже было написано о том, что опекуном Бабингтона был граф Шрусбери, и что взрослеющий юноша Энтони имел возможность встречать ещё не увядшую Машу в доме опекуна и был ослеплен её чарами. И вот теперь он собрал в Лондоне друзей-католиков и обсуждал с ними как бы раз и навсегда погубить Елизавету. Мария каким-то образом узнала про хранившиеся для неё письма у Бабингтона и по "тайному" каналу написала молодцу с просьбой переправить ей эти письма. Бабингтон с радостью ответил и изложил подробности плана по ликвидации Елизаветы, освобождению Марии и восстановлению католичества в стране, с помощью иностранных государств. Однако вся корреспонденция, проходившая по "тайному" каналу, читалась шефом MI5 Уолсингемом. А поскольку Мария сразу не сообщила о заговоре своему тюремщику Паулету, то её можно было уже привлечь за недонесение и сокрытие заговора. Но Уолсингем теперь особо не спешил, ибо хотел получить письменное согласие Марии на заговор. И вот 16.07.1586 Мария ответила Бабингтону согласием на его план восстания и, что самое спорное, якобы недвусмысленно согласилась на убийство Елизаветы. Мария уже писала письма благодарности своим сторонникам за границей, предвкушая как окажется скоро на свободе. Однако Уолсингем решил больше не тянуть и приступил к массовым арестам. Бабингтон сразу раскололся и во всём признался. Но это его спасло разве что от мучительных пыток, ибо 20.09.1586 его и шесть главных сподвижников подвергли ужасающей казни, дабы не повадно было: сначала повесили, но не до смерти, затем поотрубали конечности и наконец кастрировали.

вот так всё и было

А на следующий день почти также поступили и с остальными заговорщиками, но к ним английские палачи проявили милосердие и изначально повесили до смерти. А Мария ни о чём и не подозревала, вплоть до 11.08.1586, когда, к её радости, Паулет предложил ей отправиться на охоту. Когда они отъехали на несколько миль от замка, к Марии и её свите приблизилась вооружённая группа захвата из MI5. Огорошенной Марии показали приказ Елизаветы о переводе её в другое место, арестовали её секретарей, а саму пленницу поместили на пару недель в красивом особняке сэра Уолтера Астона в Тиксалле. Всё это время Мария не покидала отведённую ей комнату. А тем временем в Чартли проводили тотальный обыск вещей Марии и её двора, выемку документов и писем. После этого Марию вернули в Чартли. Она много ревела и в итоге слегла. Воспользовавшись слабостью пленницы, Паулет давил её допросами, впрочем, мало что из неё выжал. А Уолсингем в это время допрашивал секретарей Марии - Но и Кёрла, и, похоже, дабы спасти свою шкуру, те сказанули лишнего.

В общем, все улики были теперь собраны и 05.09.1586 Елизавета учредила трибунал для рассмотрения обвинения против Марии Стюарт. У обвиняемой забрали последние гроши и даже не дали ей возможности расплатиться со слугами, о чём она очень горевала. 21.09.1586 Марию в карете повезли в замок Фотерингей (Fotheringhay), зловещее местечко, бывшее частенько тюрьмой для государственных преступников. Здесь должен был состояться суд.

последнее место жительства Марии Стюарт - замок Фотерингей

У Марии Яковлевны не было адвокатов, не могла она вызвать и свидетелей, да и сама по-английски плохо гутарила да и пером выводила. 01.10.1586 Паулет предложил подсудимой признать вину в обмен на милосердие английской королевы. Мария заявила, что "не виновата я!" 12.10.1586 ей вручили письмо от Екатерины, надменное, жестокое и обвинительное. Мария сопротивлялась изо всех сил против готовящегося правосудия по-английски.

Но вот, в судебная комиссия из первейших дворян Англии собралась в Фотерингее и, несмотря на отчаянные попытки Марии как-то выкручиваться и защищать себя, её все равно завалили обвинениями. По-хорошему, так ничего господа судью и не доказали, а потому все свои выводы строили, исходя лишь из главной, как им казалось, улики - показаний её секретарей касательно писем Бабингтону и от него.

Не виновата я!

А для вынесения приговора суд удалился в Лондон, оставив Марию в пустынном замке под охраной Паулета.

Фотерингей, почти одна

25.10.1586 судебная комиссия собралась в Лондоне и признала Марию Стюарт виновной в заговорах с целью учинить смерть и погибель Елизавете Тюдор, а потому виновную надо было казнить. Дело оставалось за Елизаветой. Но та была верна в своей манере и не спешила. Она писала красивые послания, пиарясь и рисуясь, а может, выжидала, пока и так больная уж Мария умрёт своей смертью, и тогда никто в просвещённой Европе не посмел бы обвинить английскую королеву в жестокосердии.

А Мария успокоилась. Теперь от неё ничего уже не зависело. Она смирилась с судьбой и много времени проводила в молитвах.

Gratias aginus quam maximas, Domine reverenissime

Она перестала церемониться с Паулетом, как, впрочем, и он с ней. 19.12.1586 в Фотерингей прибыли представители Елизаветы, дабы сообщить Марии о смертном приговоре, вынесенном ей английским парламентом. Мария заявила, что не виновна и смерти не боится.

Распишитесь в получении, плиз

Пленница принялась играть свою последнюю роль - мученицы за католическую веру. Она написала письма папе римскому, послу Битону во Францию, Мендосе и герцогу де Гизу. Вот уже наступил 1587 год, а Елизавета все медлила. Правда, она намекнула Паулету, что ему было бы неплохо сократить дни Марии, но тот благородно отказался от такого "почётного" задания. Тем временем Уолсингем по полной программе раскручивал истерию в обществе против Марии - якобы зрели заговоры с целью её освобождения. Вся Англия взирала на Елизавету - Ну что же ты, Бесс!

Но наконец приказ о казни составили и 01.02.1587 пачка документов для подписи легла на стол Елизаветы. То ли она его увидела, то ли подмахнула не глядя среди прочих бумаг, об этом ходят разные версии. Так или иначе, на приказ поставили штампик, но документ ещё находился в королевском дворце. 05.02.1587 Елизавета узнала об отказе Паулета взять на свою совесть тайное убийство и рассерчала на бедного малого. В итоге решено было действовать в открытую. Распорядителем устройства представления назначили Шрусбери, к его огорчению. И вот в замок стали один за другим прибывать все участники "концерта". 07.02.1587 вечерком они собрались под дверями Марии, вызвали её и зачитали ей приказ о казни, который должны были выполнить в 8 утра. Все слуги Марии были в слезах, лишь их госпожа не потеряла самообладания, спокойно вела разговор с "гостями" и отдавала последние распоряжения слугам. Затем она написала новое завещание и длинное письмо Генриху III. К 8 утра Мария приоделась в торжественное траурное одеяние и попрощалась со слугами.

Адью, девочки

Затем она спустилась в большой зал дворца, где уже соорудили эшафот и где собралось, по сообщениям прессы, почти 300 зрителей.

На выход, мадам

Мария поднялась на эшафот и ей помогли снять верхние одежды, так что она осталась в одном красном одеянии - цвет католического мученичества. И дальше Мария вела себя чрезвычайно торжественно и церемонно, словно заранее репетировала. В 10 часов палач по имени Булль со второй попытки отрубил Марии Яковлевне голову, по традиции поднял её на всеобщее обозрение, но она упала, оставив в руке палача лишь рыжий парик.

Отмучилась

А тут ещё из-под юбки казнённой вылезла маленькая собачонка, которую Мария держала там до последнего. Вот, должно быть, была умора. Впрочем, эта собачка от непомерной тоски объявила голодовку и вскоре умерла. В общем, представление удалось на славу и все остались довольны.

Тело Марии кое-как забальзамировали, положили в свинцовый гроб, заперли его в большом зале, а двери опечатали. А концерт продолжила Елизавета, с одной стороны, фейерверками по всей "доброй" Англии, а с другой - истериками, покаяниями и показными обвинениями в адрес своих советников, которые "всё подстроили и заставили её подписать приказ о казни". В европейском союзе эту казнь дружно осудили, но обошлось без санкций. Зато писаки стали плодить романтические истории про Марию Стюарт. Достигший уже совершеннолетия Яша не долго сокрушался по поводу смерти мамы. Охоты и развлечения скоро вытеснили из его головы эту досадную неприятность. Шотландцы чуть-чуть побунтовали, чуть-чуть поразбойничали в Пограничье, повозмущались другими способами, но до войны дело не дошло. Марию похоронили лишь 01.08.1587, после торжеств в соборе Питерборо. Когда Яша уже стал королём Англии, после смерти Елизаветы, он распорядился, дабы его мать перехоронили в Вестминстерском аббатстве, что и было сделано в сентябре 1612 года.

Так они никогда и не сошлись воочию, несмотря на страстное желание одной и благодаря упорному увиливанию другой. И вот две кумушки-соперницы встретились под одной крышей - сводом Вестминстерского аббатства, правда, под разными надгробиями. Одна стяжала лавры как прагматичный и хитрый политик, другая обессмертила своё имя небывалой красотой и обаянием. Первая всегда думала своей головой и руководилась трезвым расчётом, вторая, будучи юницей, внимала советам добрых дядей, а после совершеннолетия отдалась во власть губительных страстей и душевных порывов. И кто знает, что есть лучше...

Мария Яковлевна Стюарт (7/8.12.1542-08.02.1587)	Елизавета Генриховна Тюдор (7.09.1533-24.03.1603)

Вот и сказке конец. Не уснул? Молодец!